Детей тогда у нас еще не было. Вспоминаю, какие взгляды бросала мне жена, когда вечером мы оказывались рядом со столом, где расположились Боб, Джон Ленауэр и еще несколько человек, которые потом перестали сюда ездить.
Бутылки белого вина опустошались с такой стремительностью, что у нас дух захватывало; при этом Джон и Боб соревновались в сумасбродных и диких проделках.
Как-то ночью в субботу, когда мы уже спали, к нам кто-то робко постучался. В пижаме, не зажигая электричества, я открыл дверь и при свете луны увидел Боба, тоже в одной пижаме.
— Мне сказали, что вы врач, — смущенно пробормотал он.
До этого я ни разу не видел его смущенным и не подозревал, что он на такое способен.
— Моей жене плохо. Больше часа у нее страшные боли, и она уже совсем дошла.
Уже тогда они занимали комнату, в которой он провел свою последнюю ночь с субботы на воскресенье.
— Понимаю, что не годится беспокоить врача на отдыхе, но я подумал…
Мой саквояж остался дома. Я надел халат и последовал за Бобом. Люлю лежала под одеялом голая; губы у нее побелели, лицо было мокро от пота, она прижимала обе руки к низу живота.
— У вас такие боли уже бывали?
Она кивнула, взглядом умоляя меня избавить ее от страданий. Я прощупал живот, проверяя, не аппендицит ли это, начал пальпировать печень, чтобы определить ее размеры, и тут Люлю простонала:
— Не то.
Значит, ее уже обследовали при подобных обстоятельствах, и она понимала, что означают мои действия.
— Это выкидыш, — наконец выдавила она, бросив отчаянный взгляд на мужа.
Я попросил его разбудить г-жу Фраден и приготовить грелку. Потом послал с рецептом на машине в Корбей. Боли были непродолжительными, но сильными и шли приступами, совсем как родовые схватки. В промежутках Люлю рассказывала — ей было все равно, с кем говорить, лишь бы успокоиться и отвлечься:
— Это уже пятый, доктор. В последний раз врач меня предупредил, что если такое повторится, я могу умереть.
— На этот раз не умрете, обещаю вам.
— Точно?
— Какой врач вам это сказал?
Она назвала фамилию моего коллеги с улицы Лепик.
— Он велел попросить мужа принимать меры предосторожности, чтобы этого больше не случилось.
— Ваш муж отказывается предохраняться?
— Я ему ничего не сказала.
— Почему?
Начался новый приступ, и она скорчилась от боли. Когда отпустило, я спросил:
— Вы хотите ребенка?
Она ответила «да», но прозвучало оно не очень категорично. Очевидно, это только одна из причин.
— А муж хочет ребенка?
— Он никогда со мной об этом не говорил.
Кажется, я понял, в чем дело, и больше расспрашивать не решился. Она внимательно смотрела на меня, дожидаясь моей реакции. Уверен, она увидела, что я догадался, и была признательна за мое молчание.