Несмотря на недели отдыха и одиночества, Мариса все еще чувствовала, что с трудом справляется с эмоциями. Возможно, это плата за годы ношения маски.
– Я, пожалуй, пройдусь, – сказала Мариса и не удивилась, когда Дамасо пошел рядом, соизмеряя свой огромный шаг с ее.
Они молча шли по песку, и, несмотря на возбуждение, она чувствовала себя почти комфортно в его обществе – если бы только могла забыть о нем как о любовнике. Наконец они дошли до края пляжа, и тут раздумья, владевшие Марисой, выплеснулись наружу.
– Почему, Дамасо? – Она обернулась и наткнулась на его внимательный взгляд. – Почему ты хочешь вступить в брак? – Несмотря на то что в последнее время он не говорил об этом, идея по-прежнему давила на нее. – Ведь в наше время родителям ребенка вовсе не обязательно быть женатыми.
– Твои родители были женаты.
– Вот уж что совсем не аргумент. – Она даже не потрудилась скрыть горечь в голосе.
– Они не были счастливы?
Мариса пожала плечами и подняла с песка перламутрово-розовую ракушку.
– Нет. – Она вздохнула. Возможно, стоит ему рассказать, чтобы он понял. – Это был династический брак. Моя мать была красива, прекрасно воспитана, из хорошей семьи и богата, конечно. А отец не был особенно чувствительным человеком. Они не слишком хорошо подходили друг другу.
По крайней мере, насколько она могла судить по редким сохранившимся воспоминаниям и рассказам очевидцев. Ее мать давно умерла, так что Мариса плохо ее помнила.
– Но это ведь не значит, что вообще все браки обречены на провал.
– А твои родители были счастливы вместе?
Возможно, он вырос в теплой любящей семье.
Это отчасти объяснило бы его стремления.
Дамасо так долго смотрел на нее в молчании, что Мариса напряглась. Наконец он произнес:
– Я сомневаюсь.
– Разве ты не знаешь?
– Я не помню своих родителей.
– Ты сирота?
– Зачем столько эмоций. Я давно привык к этому. – Он наигранно улыбнулся.
– Но тогда почему?
– Потому что я хочу быть частью жизни своего сына. Или дочери. Я не собираюсь поддерживать ребенка издалека. Я хочу быть рядом.
Его лицо было непроницаемым.
Мариса поежилась. Он говорил так, словно ребенку был нужен только он, – а где же она в этой схеме?
– Ты не думаешь, что я буду хорошей матерью, так ведь? – Боль пронзила ее грудь. Ну конечно, с ее-то репутацией. – Ты все еще веришь прочитанному в газетах?
Допустим, она не была ангелом. Однако реальность, как обычно, не имела никакой связи с сенсационными историями из прессы – зачастую услышанными от людей, которые даже не были с ней знакомы.
Дамасо покачал головой:
– Я не сужу тебя, Мариса. Я просто хочу сказать, что не готов быть отцом на расстоянии.