– Это совершенно не в моих вкусах, – отвечал я. – Но ради того, чтоб не разлучаться с вами – в вас я вижу единственного человека, способного спасти дело, – я соглашаюсь.
– Я буду иметь ваше желание в виду при последующей конъюнктуре, – отвечал Врангель. – А пока что зайдите к Юзефовичу, он только что приехал.
Юзефович сидел в салоне, где два длинные стола, накрытые роскошной камчатной скатертью, ожидали Врангеля и его новый штаб. Перед ним стояла бутылка моздокского и недопитый стакан красного вина.
– Очень рад, очень рад, – любезно встретил он меня. – Садитесь, обменяемся мыслями… Наконец-то я чувствую себя человеком! Представьте себе, целый год я был без должности! Знаете, если б теперь в мои руки попал большевистский банк, первое, что я сделал бы, отсчитал бы себе содержание за все потерянные двенадцать месяцев.
У меня был подобный случай. Но из двух миллионов золотом (а может, там было и больше) я не взял себе ни червонца, а передал все под печатями и замками генералу Деникину.
– Теперь поезжайте, голубчик, в Екатеринодар с экстренным вагоном и приступайте там к формированию снабжения.
– Все, что ни посылает мне Господь, всегда служило мне во благо, – размышлял я, садясь в набитый пассажирами крошечный вагончик, прицепленный к тендеру.
– Генерал! Я видела вас, когда вы гнались за нами под Константиновкой… Вот-вот, казалось мне, вы отобьете меня от красных! – Это была жена Мамукова. Теперь большевики при отступлении оставили ее в тифу, и она снова попала в наши руки…
Дело свое в Екатеринодаре я сделал на «пять». Перед отъездом я распростился со своими офицерами. Никто из них не пожелал оставаться, все ушли в строй: Чернышев и Холмогоров – в свои батареи. Месяца два назад присоединившийся ко мне Ташков – также в одну из батарей 1-го Конного корпуса. Андровичу мы устроили командировку в Константинополь, где жил его отец, «за приобретением пулеметных принадлежностей». Он был послан мною для связи с кавалерией и вернулся обезумевшим от того, что видел.
При нем захватили пленных. К ним подъехал Бабиев.
– Иногородние Кубанской области, шаг вперед! – скомандовал он.
Вышло шестьдесят человек.
– Так это вы – змея, отогретая на казачьей груди? – закричал он. – Покажите им, как рубят казаки!
Несчастных заперли в сарай, и началась рубка…
Андрович вернулся совсем больной. Я боялся, что он сойдет с ума.
Возиться с ним более было мне невозможно.
– Пошлем его нашим представителем в Константинополь! – острил Ташков. Мы так и сделали.
В восемь дней я закончил свои работы. Перед отъездом я снова зашел к моему старому другу и товарищу по корпусу (после 3-го класса он перешел в Пажеский), который занимал ответственный пост начальника снабжения армии.