Это наименьшая из твоих проблем, Клара.
Я покупаю газету, когда прохожу мимо газетного киоска, затем сажусь на скамейку и просматриваю объявления по трудоустройству. Вытащив ручку из сумочки, обвожу несколько вакансий, с которыми, думаю, смогу справиться, большинство из них связаны со службой регистрации и обслуживанием гостей или розничной торговлей. Не думаю, что хорошо справлюсь с продажами, но в обслуживание клиентов у меня есть опыт. Убрав газету под подмышку, я обхожу несколько компаний, интересуясь, требуются ли им хоть какие–нибудь работники. Три отвечают «нет», а одна фирма говорит о том, что возможно они позвонят мне. Испытывая надежду, я направляюсь в ближайшую кофейню, чтобы разориться на латте. Оплатив его, я делаю глоток теплого кофе и направляюсь обратно к автобусной остановке. Однако, когда я выхожу из кофейни, то врезаюсь в кого–то.
Или он врезался в меня?
Мой латте падает на землю, обрызгав нас обоих.
– Дерьмо, – бормочу я, газета тоже падает. Вытираю рукой теперь уже не столь накрахмалено белую блузку, а затем оттягиваю материал от кожи, таким образом, она не обжигает меня.
– Черт, прости, – доносится глубокий мужской тон.
Я смотрю вверх на пару темных глаз.
– Все в порядке, – бормочу я. – Просто, кажется, такой у меня месяц.
Он проводит рукой по бритой голове.
– Твоя блузка испорчена.
– Я переживу.
Он наклоняется и поднимает газету, посмотрев на нее перед тем, как передать обратно.
– По крайней мере, позволь мне дать тебе свою рубашку, – говорит он, уставившись на пятно на моей левой груди.
Я приподнимаю бровь.
– Тогда ты будешь разгуливать без рубашки?
Он ухмыляется.
– Не совсем.
Он снимает свою черную рубашку, демонстрируя белую майку под ней.
Божественные мышцы.
Мои глаза раскрываются шире при виде его широких плеч и мускулистых бицепсов, и я не могла не заметить проблеск его гладкой накаченной груди через тонкий материал.
– Я не знала, что они бывают такими в реальной жизни.
– Что? – спрашивает он, слегка усмехаясь.
Я сказала это вслух.
– Что? Я ничего не говорила.
Его уголки губ приподнимаются, пока он вручает мне свою рубашку.
– В этом нет необходимости.
– Ты ищешь работу? – спрашивает он. – Я мог бы помочь.
Я подозрительно смотрю на него.
– О какой работе идет речь?
Он усмехается на это, проводя рукой по своей козлиной бородке. Мне никогда не нравились козлиные бородки, но на нем она смотрелась горячо. Все в нем.
– Ничего подобного, о чем ты подумала. Работа в баре. Почему бы тебе не прийти завтра вечером, и посмотрим, что мы сможем придумать?
– Правда? – спрашиваю я не в силах скрыть надежду в голосе.