Впрочем, продолжалось это недолго.
Киб неестественно махнул рукой, словно пытался поймать ею воздух и удержаться на ногах, используя столь ненадежную опору, после чего с грохотом рухнул на бок. Из-за уцелевшего стекла защитной маски на меня смотрел застывший взгляд, полный самой настоящей человеческой ненависти. Возможно, в последнюю секунду моя «Бритва» сумела уничтожить ментальный блок в голове этого существа и дать волю чувствам, которым ученые поставили надежную преграду, запрограммировав свое творение лишь на хладнокровное убийство…
Но мне уже не было дела до мертвого киба. Я сидел на холодном листе кровельного железа и смотрел вниз, на мою «песчанку», чуть менее чем полностью залитую кровью. Пуля киба ударила в бронепластину, прикрывающую низ грудной клетки, и выдрала ее из куртки вместе с осколком ребра и куском печени. Вот почему я сразу не вырубился от боли. Печень никогда не болит и болеть не может по объективной анатомической причине: в ней, как и в мозгу, нет болевых рецепторов. Природой не предусмотрено. Зато ранение в печень, когда ее кусок чуть ли не вываливается из брюшины, – это конец, если рядом нет госпиталя с хорошо оборудованным хирургическим отделением.
«Вот оно как, – усмехнулся я про себя. – На крыше. Ближе к небу. Значит, быстрее дойду до Темного порога, ведя за собой по белоснежной облачной лестнице души убитых кибов… По лестнице…»
Почему-то мозг, вот-вот готовый вырубиться от кровопотери, зацепился за это слово и никак не хотел с ним расставаться, словно утопающий, хватающийся за соломинку…
«Лестница… Неужели?»
Я сидел в трех шагах от люка, ведущего вниз… К лестнице, на которой сами собой исчезали грязные следы, возвращая ее к первоначальному, кристально-чистому состоянию, как в тот день, когда строители, гордые своей работой, сдавали вылизанное новое здание приемной комиссии…
«Лестница…»
Из последних сил я пополз к люку… Не было их, тех сил, не могло быть, когда из тебя чуть не половина всей крови вылилась. Но я все равно полз, потому что в моей голове билось одно-единственное слово, словно маяк, призывно мигающий тонущему кораблю…
«Лестница…»
Рука ткнулась в рукоять сломанного «Сталкера», из которой торчал острый кусок клинка длиной в полпальца. Хорошо… Ползти по гладкой крыше проще, когда цепляешься за ее неровности не ногтями, а стальным обломком… «Бритву» я на автомате в ножны сунул, и сейчас доставать ее было большой проблемой. Так что спасибо тебе, «Сталкер», что подвернулся под руку. Жаль только, что это уже не ты, а твой обломок, который отвоевался навсегда. Как и твой хозяин, которому перед смертью втемяшилась в голову бредовая идея вместе с одним-единственным словом…