Между тем рядом со мной лязгали затворы «Валов» – это стреляли кибы в экзоскелетах, пытаясь достать моих товарищей. Черт, как же много тварей вокруг! Слишком много для того, чтобы я мог остановиться даже на мгновение!
Я и сам не заметил, как в моих руках оказались два ножа, «Бритва» и «Сталкер». А дальше – работа, жуткая для обычного человека и привычная для любого более-менее опытного сталкера. Например, как сейчас: прыжок на стальную спину, двойной удар с обеих рук, под шлем, туда, где сходятся его край и жесткий воротник кирасы…
Киб пошатнулся, из-под его шлема брызнули две струйки крови. Когда вскрыты сонные артерии, всегда так. Алые фонтанчики, потом слабость, и почти мгновенная смерть.
А я уже метнулся к другому монстру, ушел вниз, под ноги ему, туда, где сходятся бронепластины, защищающие подколенные сухожилия. Неплотно сходятся, иначе не присесть, не пробежаться. Изъян любой индивидуальной брони, о котором знает каждый военный. Место, куда удобно стрелять, если хочешь обездвижить противника, и по которому удобно полоснуть хорошим ножом, если враг слишком медлителен. А потом можно повторить трюк с двойным ударом по артериям или просто вонзить клинок под подбородок, который вообще никаким образом не защитить, разве только бронированной накладкой на подбородочный ремень шлема. Только от нее все равно мало толку – острие ножа лишь скользнет по ней, и клинок все равно вонзится куда надо, пробив корень языка и самым кончиком своим войдя в мозг врага. Потому боевые ножи в большинстве своем такие длинные – чтоб всегда достать, куда наметил, и гарантированно убить…
Я резал и бил, бил и резал, а в мозгу пулеметной очередью стучала фраза, как всегда пришедшая из ниоткуда и занозой засевшая в мозгу: «Из писателей получаются лучшие воины, а из воинов – лучшие писатели». А ведь и правда – Лев Толстой, Булгаков, Сервантес, Ремарк, Экзюпери, Хемингуэй, Толкин, Воннегут… Список можно продолжать бесконечно. И причина этому феномену одна – вдохновение, которое одинаково что на поле боя, что во время написания очередного романа. Что-то случается с тобой, и ты будто со стороны видишь свои руки, с бешеной скоростью работающие ножами, – либо пальцы, молотящие по клавиатуре компьютера… Это уже точно не ты, это что-то иное, запредельное, не из этого мира… А потом ты оглядываешься с удивлением на десяток врагов, зарезанных тобой, – либо смотришь на текст, который слишком хорош для тебя, который ты в обычном своем состоянии никогда бы не написал, потому, что нету у тебя талантов писать так, – и понимаешь: вот оно, посетило тебя только что… Вдохновения, муза, хрен его знает что… А может, просто психическое отклонение, редкое, одно на тысячу или на десять тысяч человек заболевание, результатом которого потом будет книжная полка, забитая твоими изданными книгами… или жутковатая, клейкая, липкая слава удачливого убийцы, сумевшего остаться в живых там, где обычный человек погиб бы давно…