Западня (Раабе) - страница 3


Сегодня ночью не было снов, не было монстра, но я все равно чувствовала какой-то неясный страх. В голове вертелась фраза, которую я никак не могла ухватить. Какой-то голос. С трудом открываю глаза, чувствую, что правая рука затекла, пытаюсь пошевелить ею. Работает телевизор, и там – этот голос, который проник в мой сон, который меня разбудил.

Мужской голос, уверенный, деловой, ровный, такими всегда говорят новостные каналы, где иногда показывают чудесные документальные фильмы, которые мне очень нравятся. Сажусь, пытаюсь нашарить пульт и не нахожу. Моя кровать огромна, моя кровать – море, много подушек и одеял, фотоальбомы и целая армада пультов: собственно для телевизора, для ресивера, для DVD– и двух Blue-Ray-плееров, которые играют разные форматы, для акустической системы, для DVD-рекодера и для моего старого кассетного видеомагнитофона. Я разочарованно шмыгаю носом, голос из новостей рассказывает мне что-то о Ближнем Востоке, о котором я ничего не хочу знать, – не сейчас, не сегодня, у меня отпуск, я в Италии и наслаждаюсь путешествием.

Но – поздно. События реального мира, о которых рассказывал этот голос из новостей, войны, катастрофы, зверства, от которых хотелось избавиться хотя бы на несколько дней, уже загрохотали в моей голове, мгновенно уничтожив царившую там легкость. Ощущение Италии исчезло. Путешествие закончилось. Рано утром я вернусь в свою обычную спальню и вымету из себя остатки итальянского антуража. Тру глаза, яркость телеэкрана причиняет боль. Диктор из новостей заканчивает с Ближним Востоком и переходит к внутриполитическим темам. Разочарованно смотрю на него. Усталые глаза слезятся. Наконец он договаривает свой текст, и начинается прямое включение из Берлина. Репортер стоит на фоне Рейхстага, величественно и гордо возвышающегося в темноте, и что-то рассказывает о последних зарубежных визитах нашего канцлера.

Вглядываюсь внимательней. Вся сжимаюсь, моргаю. Не в силах поверить. Но это он. Я вижу его. Прямо перед собой. Ошарашенно трясу головой. Этого не может быть, этого просто не может быть. Я не верю своим глазам, снова принимаюсь моргать, изнуренно, как бы пытаясь стереть изображение с экрана, но оно остается неизменным. Сердце болезненно сжимается. В мозгу бьется одна мысль: невозможно. Но всем существом понимаю: все это правда. Господи!

Мой мир задрожал. Я не понимаю, что происходит, но кровать трясется, книжные полки на стенах раскачиваются из стороны в сторону и наконец рушатся на пол. Падают картины со стен, разбивается стакан, на потолке появляется трещина, сперва как волосок, потом уже с палец толщиной. Рушатся стены с неописуемым грохотом, и все это в тишине, в абсолютной тишине.