Вспомнились первые путешествия на плечах Эдварда: от страха я даже зажмуривалась. Надо же, какая глупость! Широко раскрыв глаза, я уперлась подбородком в его плечо и прижалась щекой к шее. Скорость просто потрясающая, в тысячу раз лучше, чем на мотоцикле!
Повернув голову, я прильнула губами к холодному мрамору кожи.
– Спасибо, – отозвался Каллен. – Значит, все-таки поняла, что не спишь?
Я засмеялась.
Мой смех прозвучал так легко и беззаботно!
– Не совсем! Скорее, наоборот, не хочу просыпаться, только не сегодня!
– Я верну твое доверие, – обращаясь, скорее, к себе, пробормотал Каллен, – чего бы мне это ни стоило.
– Тебе я доверяю, – заверила я, – а сомневаюсь в себе.
– Будь добра, объясни!
Эдвард побежал чуть медленнее – я поняла это, потому что стих обдувающий лицо ветерок, и догадалась: дом близко. Неподалеку во тьме уже слышался плеск реки.
– Ну… – начала я, подбирая нужные слова. – Сомневаюсь в собственных… силах. В том, что дос тойна тебя, что смогу удержать. Во мне нет ничего привлекательного…
Остановившись, Каллен поставил меня на землю, но из объятий не выпустил, а, напротив, крепко прижал к груди.
– Твоя власть надо мной вечна и нерушима, – прошептал он, – можешь не сомневаться.
Как же мне не сомневаться?
– Ты никогда не говоришь… – прошептал он.
– Что?
– Что тревожит тебя больше всего?
– Попробуй угадай! – вздохнула я и, потянувшись, коснулась его носа кончиком указательного пальца.
Каллен кивнул.
– Получается, я хуже Вольтури, – мрачно про изнес он. – Что же, наверное, заслужил.
Я закатила глаза:
– Максимум, на что способны Вольтури, – это убить меня.
Напряженный, как струна, Эдвард ждал дальнейших объяснений.
– А ты можешь бросить, исчезнуть, пропасть.
Вольтури, Виктория – они ничто по сравнению с этим.
Даже в темноте было видно, что бледное лицо исказилось от боли. Надо же, совсем как под терзающим взглядом Джейн! Господи, зачем я только сказала ему правду!
– Не грусти, – коснувшись его прохладной щеки, прошептала я, – не надо!
Уголки красивого рта будто нехотя поползли вверх, но глаза натужная улыбка не осветила.
– Как же доказать, что я физически не могу тебя оставить? – шепнул он. – Надеюсь, хоть время по может…
Время… А что, идея хорошая!
– Посмотрим, – милостиво кивнула я.
На лице Эдварда отражалась все та же мука, и я решила развлечь его болтовней о куда менее важных делах.
– Слушай, раз ты решил остаться, может, вер нешь подарки? – как можно беззаботнее спроси ла я.
В какой-то мере попытка удалась: он улыбнулся, хотя взгляд по-прежнему был грустным.
– Я их и не забирал. Знал, что поступаю неправильно: сам ведь обещал тебе покой без всяких напоминаний. Наверное, глупо и по-детски, но захотелось оставить хоть кусочек себя. Диск, фотографии и билеты в твоей комнате под половицами.