Дочери остаются в живых, а сыновья умирают. Жестокая правда жизни, с которой со временем смиряешься, особенно если ты – дочь великого султана. Из братьев в живых останется лишь один, и сейчас даже не угадаешь, какой именно. Уже ведь началось…
Шахзаде Мустафу Михримах, честно говоря, не жалела – во-первых, сложно дочери Хюррем жалеть сына Махидевран, а во-вторых, она и не помнила толком старшего брата. Говорили, что он благочестив, но Михримах слышала то же самое обо всех своих братьях: и о распутном пьянице Селиме, и об интригане с черной душой Баязиде. Смерть Джихангира вызвала немало слез, но… такова судьба всех шахзаде, кроме того, который станет султаном.
А Джихангир султаном не мог стать никогда.
У сыновей Рустема-паши, по крайней мере, есть шанс прожить долгую жизнь. Маленький, но есть. А у дочери Рустема-паши шансы и того больше.
Вот дочь Михримах и любила сильнее, чем всех остальных детей.
Но дочь все равно никогда не станет равной тебе, даже когда вырастет и начнет плести интриги, на которые Айше Хюмашах и в детстве была той еще мастерицей. Дочь никогда не предложит тебе поучаствовать в безумном приключении, никогда не обовьет жарко руками твою шею и не шепнет в ухо что-нибудь такое, отчего дыхание собьется, а глаза азартно загорятся в предвкушении опасности и веселья. О дочери надо заботиться, сестра позаботится о тебе сама.
Смерть Орыси Михримах переживала тяжело. Конечно, был шанс, что сестра жива, тела ведь не нашли, но разве мало тел жадный Босфор забрал безвозвратно? И даже если мертвая Орыся всплыла где-нибудь дальше по течению, кто свяжет утопленницу с домом Сулеймана Кануни?
И вот появляется неизвестная девушка, заклинающая неведомую Эдже-ханум во имя ее детей… Девушка, которая – евнухи уже успели донести – глядела на портрет Михримах в юности (или это Орыся позировала? А, да обе они по очереди стояли перед художником и очень веселились, понимая, что тот их не различает), словно на призрак, тревожащий правоверных по ночам.
Эдже. Ну да, конечно, Эдже. Они с сестрой действительно «эдже», обе – «из царствующего рода». Даже не сказать, что из рода султана, – это слово давнее, древнéе Первого Османа, в ту пору султанов еще не было вовсе. А сейчас, вообще-то, любую девочку так назвать могут, но…
Да. Что из рода султана – не сказать.
Михримах не могла отпустить эту девушку просто так.
Сердце женщины трепыхалось, будто птица, пойманная в ловчие сети, но лицо оставалось спокойным.
– Как зовут тебя, дитя? – спросила она, словно бы между прочим.
Девушка замешкалась на миг.