— Не понимаю почему, сэр…
— Ни одна женщина не согласится разделить мой позор.
— Ни одна?
— Нет.
— Вы говорите так уверенно, мистер Карр. Вы что, уже просили… какую-нибудь даму?
— Нет, мадемуазель, — Карстерс весь побелел, она же, напротив, так и залилась краской. Но в руках он себя держал.
— Тогда, — произнесла она хрипловато и еле слышно, — тогда… почему бы вам не попробовать?
Она заметила, как тонкие пальцы еще плотней стиснули ветку дерева. Темно-синие глаза на белом, как мел, лице, казались почти черными.
— Потому, мадемуазель, что это был бы поступок… человека…
— Какого же человека, мистер Карр?
— Труса! Подлеца! Негодяя!
Вторая роза разделила участь первой.
— Но я слышала, что некоторым женщинам… нравятся именно трусы… и негодяи… и даже подлецы, — дразняще звенел голосок. Владелица его сквозь ресницы наблюдала, как белеют костяшки пальцев милорда на темном фоне древесной коры…
— Но только… не той даме, которую… я люблю, мадам.
— О?.. Отчего это вы так уверены?
— Уверен. Она должна выйти замуж за мужчину с незапятнанной репутацией, а вовсе не за… безымянного героя, который зарабатывает на жизнь… игрой… и разбоем на большой дороге.
Он догадывался, что огромные карие глаза сверкают сейчас от непролитых слез, однако упорно избегал заглядывать в них. Теперь сомнений нет, он ей не безразличен, и она тоже знает о его чувствах. И он не смеет уйти, не дав ей понять, что разделяет эти чувства. Ее нельзя обидеть, ей следует намекнуть, что он просто не смеет признаться ей в любви. Но как же это тяжело, особенно когда она смотрит на него таким скорбным взглядом, а в голосе ее звучат такие умоляющие нотки… Он весь дрожал.
— Должна ли, сэр?
— Да, мадемуазель.
— Но допустим… допустим, этой даме безразлично? Допустим она… любит вас и… и хочет разделить с вами ваше бесчестье?
Вся земля у ее ног была усыпана алыми лепестками, а розы вокруг все кивали и покачивались. Легкий бриз шевелил ее локоны и кружево платья, но Джон запрещал себе смотреть, ибо искушение немедленно сжать ее в объятиях могло оказаться слишком велико. Она готова предложить себя ему, готова пойти на все, лишь бы быть с ним! Простыми незамысловатыми словами давала она это понять, а он… он должен ее отвергнуть!..
— Стоит ли этой даме… Жертвовать собой таким… таким образом, мадемуазель? — спросил он.
— Жертвовать!.. — она затаила дыхание. — Вы называете это жертвовать?
— Как же иначе?
— Я… я… думаю, вы не слишком умны, мистер Карр. Просто… вы совсем не понимаете женщин… Вернее, понимаете, но не совсем. Она ни за что не употребила бы этого слова.