. «Гнет административной опеки» не дает заниматься ни промышленностью, ни торговлей, обменивались впечатлениями депутаты Думы, побывавшие на местах. Но «к этому присоединяется не прекращающееся угнетенное состояние биржи», крепнет убеждение в «неизбежности сельскохозяйственного и промышленного кризиса»
>{18}. Иностранные частные кредиторы и инвесторы ввиду международной напряженности проявляли сдержанность, несравнимую даже с 1904–1907 гг., когда поражения на Дальнем Востоке, волнения и восстания вызывали в «деловых кругах» в основном кратковременные колебания. На настроения теперь влияло не только ожидание надвигавшегося в Западной Европе экономического кризиса, но и тревога из-за Балканских войн, предчувствие большой войны
>{19}. К декабрю 1913 г. дело дошло фактически до биржевого краха, с кульминацией кризиса в Петербурге и Париже в начале июня 1914 г. «Неблагоприятные для экономической жизни обстоятельства, которые были отмечены в прошлогоднем нашем отчете, продолжались и в 1913 г., — жаловались финансисты. — Ибо хотя военные действия на Балканском полуострове закончились в половине года, но… тревожное настроение и страх перед новыми осложнениями всё тяготели над развитием экономической жизни, тормозя предприимчивость и вызывая сдержанность и дороговизну капитала… В продолжение всего отчетного года заметна была у нас большая дороговизна денег, сопряженная с крайнею осторожностью в предоставлении кредитов, причем исправность платежей оставляла желать многого»
>{20}. Эта сдержанность и осторожность непосредственно отразились, например, на судьбе Путиловского и Невского заводов
[2], поскольку их реорганизации и расширению помешал отказ в финансировании со стороны французских партнеров.
Даже после открытия военных действий, когда уже обнаружились признаки «снарядного голода», частные предприниматели не проявили готовности направить собственные капиталы на развертывание артиллерийских производств. Новая «конъюнктура» не подействовала на движение этих капиталов сама по себе: экономика оказалась командной в наиболее прямом смысле. 18 сентября 1914 г. верховный главнокомандующий потребовал от военного министра дать максимальный «срочный заказ» русским поставщикам, привлечь частные заводы хотя бы «реквизиционным порядком» к выделке снарядов. Военный министр и сам еще 9 сентября через министра торговли и промышленности вызвал к себе представителей фирм, и они только тут узнали, какова действительная нужда в снарядах и что в создавшихся обстоятельствах для правительства «вопрос о цене имеет второстепенное значение». Прибывший на это совещание начальник Генерального штаба «с последней телеграммой о требованиях на снаряды, полученной недавно из Ставки… стал чуть ли не кричать с пафосом и негодованием на мизерность предполагаемых поставок по сравнению с требованиями армии и заявил о критической необходимости получать снарядов втрое больше, какой угодно ценой»