Повесть называлась «Девушка из Хиросимы». Роман Николаевич рассказал историю девочки Сумико, выжившей после атомной бомбардировки. Подросшая Сумико работает на фабрике, знакомится со сверстниками — участниками молодежной организации, пытающейся противостоять повторной милитаризации страны, сооружению американских военных баз. Она включается в борьбу за мир. Идейность у Кима, как и прежде, сплетена с занимательностью. Читателя нужно увлечь сюжетом, тем более, если речь идет о серьезных вещах — назидательность будет только мешать. Потому в повести есть нотки и мелодрамы, и шпионского детектива (разоблачение провокатора, внедрившегося в организацию).
Жизнь Японии начала 1950-х Ким описал настолько ярко и убедительно, с такими подробностями, что создавалось впечатление, будто это знание очевидца. И еще в «Девушке из Хиросимы» он едва ли не первым в СССР рассказал о каратэ.
«Надо стоять так, чтобы наиболее уязвимые части твоего тела были закрыты и чтобы на удар врага ты мог сразу же ответить контрударом. Вот это положение тела, наиболее выгодное для защиты и для перехода в нападение, называется камаэ… Есть еще так называемые ложные камаэ — когда ты умышленно раскрываешь какой-нибудь участок тела и, как только враг направляет туда удар, мгновенно меняешь положение и даешь ответный удар куда следует… В тот момент, когда враг наносит удар, его вышагивающая нога отрывается от земли и тело теряет свою устойчивость из-за перемещения веса. В это мгновение враг неизбежно раскрывает ту или иную часть тела, и этим надо пользоваться для нанесения стремительного, сшибающего с ног и выбивающего дух контрудара…»
Разумеется, об окинавском боевом искусстве Ким мог узнать из книг, привезенных из Токио (например, из «Каратэдо Кёхай» Фунакоси, изданной в 1937 году). Можно пересказать теорию, но реалистично описать поединок, ни разу его не увидев, — вряд ли. Сумико занимается борьбой, поскольку «каждому патриоту необходимо знать способы самозащиты». «Сумико боролась в третьей паре. Ее партнершей была Мацуко, рослая, скуластая девица, левша. Против левши требовалось особое камаэ. В ответ на попытку Мацуко схватить за пояс Сумико сделала отбив правой рукой и отпрыгнула вбок, но, получив подсечку, пошатнулась; Мацуко поймала ее руку и закрутила. Сумико ударила локтем назад и вырвалась, но тут же, не успев перенести вес на левую опорную ногу, получила кекоми — удар ногой — и растянулась на полу…»
Соблазнительно предположить, что Ким вновь посетил Японию, и не по линии Союза писателей СССР (в творческую командировку он впервые отправился в 1956 году в Китай), а с какой-то особой целью. Но тут мы вступаем на зыбкую почву фантазий. С такими знаниями и опытом, как у Кима, все могло произойти. Вот еще один штрих к портрету Романа Николаевича: в Москве он, конечно же, был не единственным знатоком японского языка, но почему-то именно Кима в июне 1957 года пригласили переводить интервью Никиты Хрущева главному редактору газеты «Asahi Shimbun» Хирооке Томоо.