Из грузового отсека – премьер-тенор с коронной арией! – объявился Спурий Децим Пробус, живой и невредимый. За ним, как на привязи, следовал Якатль: шорты, безрукавка, голова яйцом, улыбка до ушей.
– Конфликт исчерпан! Я снова с вами благодаря господину Тумидусу! Если бы не его ум, честь, совесть и высочайший профессионализм…
– С вами хорошо обращались?
– Вас били?
– Пытали?!
– Допрашивали?!
– Помилуйте, дорогуша! Вы оскорбляете мою прекрасную родину! Помпилианец помпилианцу – друг, товарищ и брат! Я вас прощаю, вы не со зла, вы тревожились…
– Но ведь вас похитили!
– Чистое недоразумение! Уверяю вас! У Великой Помпилии больше нет претензий к вашему покорному слуге! И вот я снова с вами!..
– Якатль! Это ты его нашел?
– Я!
– Как?!
– Я побежал.
– Куда?
– Следом.
– Ну, ты даешь!..
Тумидус молча наблюдал за бурной встречей. Цепкий взгляд манипулярия фиксировал одного коллантария за другим, за исключением Диего. Маэстро не мог избавиться от впечатления, что в коллантариях Тумидус видит его и только его – Диего Пераля. Ягуар вылизывался, демонстративно презирая всех и каждого, затем встряхнулся и намекнул Голиафу: мр-рау? Кошки двинулись по кругу, держа четко выверенную дистанцию: у хозяев свои дела, а мы на службе, ничего личного…
Давай знакомиться?
Юдифь свернула капюшон. В позе кобры читалось королевское высокомерие: теплокровные, что с них взять?
– Душевно благодарен за доставку, господин Тумидус!
– Честь имею, – кивнул манипулярий. – Катилина, ко мне!
Миг, и аэромоб ушел вертикально вверх, на лету закрывая дверь.
– Зачем? – спросил Диего, не рассчитывая на ответ. – Зачем прилетал этот капитан? У них что, водители закончились?
– Ради вас, – откликнулся Гиль Фриш. Он стоял за левым плечом Диего. – Хотел составить собственное впечатление.
– Ради меня? Вы шутите?
– Шучу. Гематры, как известно, раса шутников.
Крыльцо опустело: спектакль закончился.
– У меня к вам серьезный разговор, – сказала Джессика Штильнер.
Она стояла за правым плечом маэстро.
IV
– Входите.
– Извините, – Диего отступил на шаг. – Я не могу.
– Входите же!
– Достойный сеньор не должен входить в спальню незамужней сеньориты. Даже в присутствии…
Маэстро вспомнил замечание дона Фернана о дуэнье. Кобра уже вползла в комнату, выделенную хозяйке добрым ангелом Прохором, и свернулась в клубок у окна, рядом с радиатором батареи.
– Даже в присутствии дуэньи. Такой поступок может скомпрометировать…
– Что?!
– Урон чести сеньориты…
– Урон чести? Экскурсия в спальню, и прямо-таки урон? А когда вы гоняли меня в зале, как последнюю шлюху – это был не урон? Когда я пыхтела, потела…