Весь день Майлз был вялым из-за бессонной ночи, хотя и умудрялся делать свое дело. К вечеру появился сияющий Ларокка с толстой сигарой во рту.
— Чисто сработано, Майлзи. Никого не подвели. Все довольны.
— Отлично, — сказал Майлз. — А когда мне заплатят двести долларов?
— Тебе уже их заплатили. Оминский забрал. Пошло в счет твоего долга.
Майлз вздохнул. Наверное, ему следовало ожидать чего-то такого, хотя какая ирония — так рисковать ради выгоды ростовщика-акулы.
— А откуда Оминский узнал? — спросил он у Ларокки.
— Он почти все знает.
— Чуть раньше ты сказал, что все довольны. Кто это — все? Когда я делаю такую работу, как вчера, мне хочется знать, на кого я работаю.
— Я ведь уже говорил тебе: есть вещи, о которых лучше не знать и не спрашивать.
— Наверное, ты прав. — Было очевидно, что больше он ничего не узнает, и Майлз заставил себя улыбнуться Ларокке, хотя сегодня его приподнятое настроение и сменилось подавленностью. Ночная поездка стоила ему большого напряжения, а узнал он, несмотря на страшный риск, крайне мало.
Через два дня, все ещё не придя в себя от усталости и разочарования, Майлз поделился своими опасениями с Хуанитой.
Майлз Истин встречался с Хуанитой уже дважды на протяжении того месяца, что он работал в оздоровительном клубе «Две семерки».
В первый раз — через несколько дней после вечерней поездки Хуаниты с Ноланом Уэйнрайтом, когда она согласилась быть связной, — оба чувствовали себя во время встречи неловко и неуверенно. Хотя телефон был установлен в квартире Хуаниты тут же, как и обещал Уэйнрайт, Майлз не знал об этом и приехал без предупреждения вечером. Посмотрев из предосторожности в щелку приоткрытой двери, Хуанита сняла цепочку и впустила его.
— Привет, — сказала Эстела. Маленькая смуглая девчушка — Хуанита в миниатюре — оторвалась от книжки с картинками, её большие влажные глаза рассматривали Майлза. — Ты — тощий дяденька, который приходил раньше. Ты растолстел.
— Я знаю, — сказал Майлз. — Я ел волшебную еду для гигантов.
Эстела захихикала, но Хуанита продолжала хмуриться.
— Я не мог предупредить о своем приезде, — извиняющимся тоном произнес он. — Но мистер Уэйнрайт сказал, что вы будете ждать меня.
— Вот врун!
— Он вам не нравится?
— Я его ненавижу.
— Ну, и для меня он не воплощение Санта-Клауса, — сказал Майлз. — Но я не могу сказать, что ненавижу его. Такая уж у него работа.
— Так пусть он ею и занимается. А не использует других.
— Если вы так настроены, то зачем же согласились?..
— Вы думаете, я себя не спрашивала? — резко произнесла Хуанита. — Будь проклят день, когда я его узнала. Я дала обещание в порыве внезапной глупости, а теперь жалею.