Чешские юмористические повести. Первая половина XX века (Гашек, Полачек) - страница 2

. С гораздо большим основанием, чем к непритязательной, с нынешней точки зрения, прозе Рубеша, эти слова можно отнести к самому Неруде, юмор которого, как и юмор Сервантеса, Диккенса, Гоголя, Чехова, вызывает не столько громкий смех, сколько улыбку «сквозь слезы». Его мудрая, полифоническая, проникновенно человечная проза вскрывает трагикомизм обыденного, за внешне незначительным обнаруживает философски глубокое. Юмор соседствует с сатирой, описанием нравов, поэтическим лиризмом.

В конце XIX века традиции сказочно-аллегорической фантастики в сатире и юморе продолжил наследник Гавличека — Сватоплук Чех. Линию нерудовских «фигурок» с наибольшим успехом развивал Игнат Герман. Оба они художественно воплотили тип самодовольного и ограниченного чешского мещанина. Герой повестей Чеха «Правдивое описание путешествия пана Броучека на Луну» (1888) и «Новое эпохальное путешествие пана Броучека, на этот раз в XV столетие» (1889) — пражский домовладелец. И среди эфемерных лунных жителей, и среди воинственных свободолюбивых гуситов он остается самим собой — эгоистичным обывателем, равнодушным ко всему, что не касается его утробы и кармана. Под стать ему и мастер малярных дел Конделик из юмористического романа Германа «Отец Конделик и жених Вейвара» (1896). Впрочем, и Чеху, и Герману были еще свойственны иллюзии. Им казалось, что современное им чешское общество имеет все предпосылки для здорового и гармоничного развития. Нужно лишь избавить его от чужеземного гнета, оградить от разрушительных влияний, излечить от пороков.

Игнат Герман редактировал популярный юмористический журнал той эпохи «Шванда-дудак» («Шванда-волынщик»), названный по имени легендарного музыканта-самородка. Здесь была напечатана и повесть Карела Матея Чапека-Хода (1860—1927) «Дар святого Флориана» (1902).

Уже в этом раннем произведении писателя, прославившегося позднее большими эпическими полотнами, проявилась глубокая народная мудрость и умение необыкновенно пластично изображать людей и быт.

К «научным» предпосылкам фантастического сюжета автор относится с иронически-пародийной беззаботностью. Чех переносил обыденного героя в необычные условия. Чапек-Ход, с помощью сказочной, фантастической гипотезы, заставляет необычное врываться в обыденность. «Чудо», фантастическое предположение приводит в действие общественный механизм, и мы становимся свидетелями своеобразного литературно-социологического эксперимента. В этом смысле К. М. Чапек-Ход предвосхищает романы-антиутопии Карела Чапека. Писатель выходит за рамки провинциального мирка, рисует крупную политическую аферу. В буржуазном мире «чудо» неизбежно и безотлагательно становится предметом купли и продажи. Герой повести, деревенский староста Флориан Ировец всячески спекулирует доставшимся ему «даром», но и сам он становится объектом политической спекуляции.