Подумал, что стал падишахом он сам:
Приснившейся пэри сияющий лик
Пред ним ослепительной явью возник.
Щека горячо прижималась к щеке,
Общались глаза на одном языке.
Сказала Сухейлю его Гульдурсун:
«Я в жертву тебе свою жизнь принесу!»
«Я нищ пред тобой, – он сказал, – но и смерть
Бессильна на чувства оковы надеть.
Тебе я пожертвую душу и кровь!»
Случалась ли в мире такая любовь?
Сказала любимому шахская дочь:
«Нам случай удачный представила ночь!
Давай устремимся в далекую даль,
Туда, где не ждут нас тоска и печаль!»
Не спорил Сухейль – в полуночной тиши
Он глянул наружу – вокруг ни души.
Пустились влюбленные в путь при луне,
Печально сиявшей в ночной тишине.
Дорога плутала, свободой маня,
Да только в конце их ждала западня:
Они оказались, себе на беду,
Под солнцем пустыни, как в жарком аду.
В песках этих, как ни захочется пить,
Всем золотом мира воды не купить,
Вовек даже птиц не заманишь сюда,
Им тоже нужны и вода, и еда.
Упав, Гульдурсун не смогла уже встать…
Откуда теперь им спасения ждать?
В пустыне Сухейль не нашел ей воды,
Не выручил их белый свет из беды.
Один он остался на свете, когда
Угасла его Гульдурсун, как звезда…
«Зачем, – молвил он, – эту участь терпеть?
С возлюбленной вместе хочу умереть!»
Сказал – и кинжалом над телом ее
Пронзил горемычное сердце свое:
Померк белый свет, и пропали, как сон,
Движенье вселенной, теченье времен.
Пустыня сокрыла в песках золотых
Высокую тайну о гибели их:
Честней умереть, не теряя лица,
Чем ждать малодушно иного конца!
Нет подвига выше, скажу тебе вновь,
Чем юную жизнь положить за любовь!
Цени свою женщину, слушатель мой,
Всегда она в трудностях рядом с тобой,
Будь верным ей другом, люби, не серди,
В морях ее слов жемчуга находи!
Лейлу и Меджнуна я вспомнил, – и строк
Излился в тетрадь лучезарный поток!
Творенье мое проживет сотни лет,
В нем царствует правда, в нем вымысла нет.
Прочтут его в самой далекой земле.
Рассказ о Сухейле не сгинет во мгле.
Всевышний, помилуй Сайф-и Сараи,
Укрой от несчастий в чертоги свои!
В год Хиджры семьсот девяносто шестой
[434]Свой труд завершил он молитвой святой.