— Я иногда ее вижу.
— Передай ей привет, если увидишь. Она все еще шьет?
— Да.
— Я не могу говорить и со своими детьми, они болтливы, как мать.
— В Голландии? — Было трудно, наблюдая, как Феликс ест омлет, поверить в существование Голландии, в голову лезла Англия, отделенная каналом от оккупированной Европы. Неужели он действительно приехал оттуда? — А твоя мать и сестры? — спросила она.
— Я не могу их подвергать опасности. Нас оккупировали немцы, ты знаешь. Вот. — Он съел салат и порцию сыра Флоры. — Мое исчезновение может вызвать неприятности, — сказал он, — пусть посуетятся. Англичане в своих безопасных конторах слишком довольны собой… — Феликс говорил презрительно.
— Они подумают, что ты провел ночь с проституткой, — сказала Флора.
Дожевывая остатки сыра, Феликс задумчиво оглядел ее.
— А я проведу ночь с тобой. Уж слишком давно я не обнимал незнакомое тело.
Не впервые она замечала, что война изменила мужчин, они теперь не занимались ухаживаниями, но все же Феликс удивил ее. И она с опозданием обиделась.
— Когда ты тогда забрал меня из школы на ленч, ты боялся заразиться.
— Но сейчас ты не простужена, — засмеялся Феликс. — Я потом слышал, что твой грипп оказался корью. Так что давай, дорогая…
Флора обрадовалась его смеху.
— Ты не так-то часто смеешься, — сказала она.
— Это трудное занятие, если ты постоянно в страхе. Пошли, Флора. — Он взял ее за руку. — Пошли в постель? — Он подавил зевок и поднялся, протянув ей руку.
— Я помою посуду, — упрямо заявила она. Потом, как бы отстраняясь от происходящего, спросила: — Не могу понять, что ты можешь делать в Голландии, если так боишься? — Правда, что он там делает, если боится? Волнуясь, она пыталась привести мысли в порядок и с трудом верила его рассказам. — Нет, ты правда из Голландии?
— Да, я не выдумываю.
— Так почему бы тебе не остаться здесь, если ты уже приехал?
— Пошли, Флора, пошли наверх. — Он пристально смотрел на нее. — Ты мало изменилась. Просто поправилась в нужных местах. В Динаре ты вся состояла из палочек, но глаза сияли.
— Почему ты не можешь остаться? — Флора изменила свой вопрос.
— Да есть кое-что, что я могу еще сделать.
— Например?
— Например, раздражать немцев. — Он говорил беспечным тоном. — Что это значит? Это значит, заставить с собой считаться. Ой, ну ладно, Флора, брось ты свою посуду.
„Это ошибка“, — думала Флора, раздеваясь. Феликс был уже в кровати и говорил:
— Поторапливайся.
Если бы хозяева узнали, что она собирается делать в их постели, им бы это не понравилось, подумала Флора.
Феликс потянулся из кровати к ней и потащил.