– Питера приготовят к достойному христианскому погребению, как и подобает, – сказал Джейкоб, усевшись передохнуть на одну из длинных, еще не приведенных в порядок полок.
– Вы знали, кем он был? – Рай оторвал взгляд от ставни, которую навешивал на место, и посмотрел на доктора.
– Знал, – кивнул Джейкоб.
– И поэтому вы так поступили?
– Вообще-то у меня не было иного выбора. – Доктор внимательно посмотрел на Рая. – Но да, я все равно сделал выбор в пользу Питера Лондонского.
– Зная, что можете умереть.
Джейкоб перевернул кисть ладонью вверх.
– Порой случается, что приходится выбирать, что важнее: как умрешь или как будешь жить.
Рай сел рядом с доктором и, упершись локтями в бедра, усмехнулся:
– Это слова раввина.
Доктор Джейкоб пожал плечами.
– И, как мы знаем, совершенно правдивые. Так? Ты еще помнишь их? Или заставил себя забыть?
Они помолчали, а потом Рай, мрачно глядя в пол, согласился:
– Никогда не было основания не верить.
– Не знаю, получишь ли ты удовольствие или придешь в отчаяние, когда вспомнишь, что быть евреем означает очень мало думать и очень много делать. – Джейкоб повернул голову к Раю и добавил, вглядываясь в его профиль: – В тебе силен древний дух, Хаим. Ты сделаешь выбор и исполнишь то, что выбрал. А потом снова будешь выбирать.
– В данную минуту мой выбор – подобрать вашу разбитую посуду.
– Нет, – наконец улыбнулся Джейкоб, – твой выбор – сидеть на моем опрокинутом шкафу и толковать о вере. А твоего друга здесь нет.
Снова уставившись в пол, Рай провел по лицу руками, а потом поднялся на ноги и протянул руку доктору, помогая встать.
– Я должен идти.
– Ну а я должен убирать. – Джейкоб обвел рукой комнату.
– Я ничего не выбираю, – сказал Рай.
– Любой наш поступок – это выбор. – Джейкоб нагнулся и поднял пузырек. – Этого нельзя избежать.
Джейми быстро отвел Еву в незанятую спальню – их было здесь достаточно, потому что в замке находилось не так уж много народа, и располагались они в стенах и в нескольких охраняемых башнях. Он просто открыл дверь одной из самых дальних и отправил двух слуг, вытаращивших от изумления глаза, принести постельные принадлежности, одежду и жаровню в комнату вдовствующей графини Мисселтвейт, которая лишилась всего, когда ее обоз с вещами был смыт в залив Уош нахлынувшим приливом, – и почему, ради всего святого, этого не сделали до сих пор?
Слуги в растерянности смотрели на этого незнакомого раздраженного дворянина, который высказывал им свои требования, а потом поспешили их выполнять. Очень скоро они вернулись, прихватив ко всему прочему свечи, поднос с едой и отполированное металлическое зеркало.