«Правильное время подобрал и правильное место», – внутренне улыбнулся Орлов, много раз слышавший о процветающем таким образом обмане.
– Что же ты её прячешь?
– Ваше сиятельство. Никак невозможно, вдруг кто увидит, – и так же тихо добавил, – в ста рубликах стоит, а я только три червонца прошу.
– Краденая, видимо? – Начал подыгрывать малому Василий Михайлович.
– Упаси, Бог! Я не жулик какой, вот по нужде продаю.
– Что—то ты темнишь! – И штабс—капитан повернулся, чтобы уйти.
– Сударь! Куда же вы? Совсем без ножа режете, давайте за двадцать.
– Десять!
– Ваше сиятельство! Не обижайте и так обиженного.
– Что?
– Угодно, хотя бы пятнадцать.
– Ничего мне не угодно!
– Сколько—с вы дадите?
– Я сказал десять, – и Василий Михайлович сделал попытку повернуться, но руки малого крепко держали рукав.
– Ваше сиятельство, от души отрываю! – Малому стоило играть в театре вместо того, чтобы приставать к прохожим. – Мне б поесть, совсем изголодал.
– Теперь, – левой рукой штабс—капитан берет за воротник малого, правой цепочку, – дорогой, пройдём—ка в полицию.
– Не надо. – кричит таким пронзительным голосом малый, – убивают, – и так рванул. Что воротник кургузого пальтишки остался в руке Орлова.
– Да, – только и произносит сыскной агент, – дела.
Черед минуту к нему подбежал городовой.
– Кто кричал?
– Что ж ты служивый? У тебя под носом мошенники работают, а ты ни сном, ни духом.
– А вы, позвольте полюбопытствовать, кто такой будете?
– Сыскная полиция, штабс—капитан Орлов!
Городовой выпятил грудь вперёд и в качестве оправдания произнёс.
– Да разве за всеми уследишь.
– Ты на что поставлен? – Усмехнулся штабс—капитан, – пугалом перекрёсток украшать, что ли?
– Ваше благородие, – покраснел, как вынутый из кипящей кастрюли рак, и хотел было что—то добавить городовой, но воздуха не хватило для возмущения.
– Иди, служивый, на пост, – голос штабс—капитана хоть и ни на йоту не повысился, но звенел металлом, – там твоё место.
Городовой послушно повернулся и чуть ли не строевым шагом последовал к отведённому ему месту.
Василий Михайлович повертел в руке жёлтую цепочку, с первого взгляда казавшуюся золотой, но при внимательном рассмотрении всегда оказывалась медной, покрытым тончайшим слоем благородного металла.
Штабс—капитану хотелось узнать о духовной хозяина трактира, но иной возможности, как это узнать от Марии, он не видел. Присяжный поверенный, а, значит, и контора, в которой написан документ, неизвестны, свидетели, которые могли бы показать, тоже неизвестны. Если уж и Ильешова не знает, то придётся по очереди обходить присяжных поверенных сперва Петербургской части, а затем и всех остальных.