Отказался не потому как я знал, что мой отец Семаргл, а потому что любил и почитал его как Бога… Помню, как Пан бил меня потом кнутом, за мой отказ. Помню, как лежал я, в темнице страдая от боли и потери крови. Помню, как Вий приносил какую-то горькую настойку и поил ею меня, чтобы я не умер, и мазал мне раны какой-то мазью. Семаргл и Перун требовали от Чернобога, чтобы он отпустил меня в Явь, но тот не подчинился им. И тогда началась война в Яви и в Нави. А потом Вий послал к Семарглу своего верного дасуня, предложив моему отцу вернуть меня, а взамен светлые Боги прекратят войну с Чернобогом. И Семаргл согласился на условия воеводы. Он пришел в проход, а Вию как-то удалось обмануть Чернобога, окрыть ворота и отдать меня отцу, и хотя я был очень болен и слаб, но все же был жив. К тому времени я уже напитался, точно как и ты, этой черной магии, ведь Чернобог, все время меня подвергал мукам, надеясь, что моя душа почернеет, и я перейду на его сторону. Впрочем моя душа осталась чистой и верной светлым Богам. И тогда великий БелоБог Сварог прислал чашу медовой Сурьи со своим внуком, чтобы славный витязь ДажьБог окропил меня ею, и я стал владеть светлой, белой магией. Ну, а когда я окончательно поправился и мои раны, на спине и руках, покрылись рубцами, я создал заговор и попытался снять забвение со своей души.
— Снять забвение, — заинтересованно переспросил наследник, и, откинувшись на спинку своего сиденья, оперся на него спиной. — И тебе это удалось?
— Нет… ни впервый… ни во-второй раз, мне не удалось снять забвение с души, — усмехнувшись, ответил Аилоунен. И так как в шатре стало слишком сумрачно, он просвистел тихой трелью, и тотчас под матерчатым потолком появилось три небольших лучезарных, желтых, парящих в воздухе шара, которые наполнили помещение ярким дневным светом. — Но когда, друг мой, мне исполнилось семнадцать лет, я создал заговор и снял забвение со своей души, узнав, кем я был в прошлых своих жизнях. А все это, потому что слышал я, как Вий, когда нес меня на руках по пекельному царству, обмолвился: «Ох, такой хорошенький мальчишечка, такой славный правитель и сын самого Семаргла и так всего истерзали, этот дурашман Пан и его дурафьи дасуни». Ну, разве после таких слов не появится у тебя желание узнать все про прошлые жизни, — и отрок-правитель довольный собой громко засмеялся. Святозар, глянул на радостное лицо Аилоунена, и, проведя рукой над грязным блюдом, пропел-прошептал, повелевая ему стать чистым, да прерывисто проронил:
— Теперь понятно, почему Боги послали меня в Пекло. Тебе нужна была моя помощь, здесь и сейчас, у тебя не было долгих четырех лет, чтобы искать заговор в своей душе. Аилоунен сразу перестал смеяться и принял серьезный вид, сведя вместе дугообразные брови, так, что мелкие морщинки-паутинки покрыли нос и часть лба да с грустью в голосе, отметил: