Еще, конечно, в полуобморочном состоянии позвонил Маринке. Ну не мог не сообщить ей, что я наконец созрел и ближайшими лошадьми еду покорять Малое Сырково. Странное дело, все-таки при всех печалях-радостях я всегда звоню Голиковой. Значит, что-то было или есть. Разговора не помню совсем, только осталось ощущение, что она этому моему порыву не очень-то и рада.
«Тойота» продолжала колесить дальше. Мелькающая за окном осенняя листва сливалась в одну оранжево-желтую простыню. На фоне холодного, уже едко-синего неба это непонятным образом навевало грустные мысли об оставленном на Украине Черноморском флоте.
– Коль, я все хочу спросить, а как там поживает Вероника, твоя помощница? – Смена интонаций в Фимином бубнении вывела меня из дремы.
– Вероника? Да отлично! Она практически единственное светлое пятно в моей биографии, – откликнулся я и вдруг вспомнил, что сегодня еще не похмелялся и полез за фляжкой целебного виски. – А что?
– Да нет, просто так. Она вроде нормальная девчонка?
– Она замечательная. Умная, добрая, – присосался к горлышку я, – и это… честная! Только замуж ей очень хочется.
– Слушай… – как-то помялся Фима, – а это… у тебя с ней что-то было? В смысле ты ведь с ней живешь?
– Живу я, уважаемый гражданин Иванов, – сразу почему-то вспомнив советский фильм про войну, с Олегом Ефремовым, где он говорит, что на таких, как я, Ивановых русская земля держится, – так вот, Фима Иванов, живу я, упаси господи, с мамой! А Вероника, как бы тебе попроще сказать, родственница моя. Дальняя. Поэтому никаких интимно-половых отношений между нами не может быть в природе!
Не буду же я рассказывать, в общем-то, посторонним людям о своем загадочном весеннем обострении с дурацким перевоспитанием! Тем более что если Фима об этом спрашивает, значит, он не в курсе.
– А что, Фим, отличная девка, хочешь, телефончик дам? Только смотри там, если чего, я сразу стукану не только по лицу, но и в этот ваш, как его, синдерион, что ли? Мало не покажется!
– Да у меня есть, телефон… – как-то невнятно ответил Иванов.
Настроение было самое лирическое. Я вполуха слушал, как Фима, переключившись с Вероники, говорил что-то об автомобильных делах. Хохотал, рассказывая о вчерашнем сообщении РИА «Новости» о задержании в шестой раз в независимой Эстонии злостного нарушителя ПДД. Им оказался пьяный слепой водитель без прав. Особенно Фиму веселило, что эстонский разлюляй был без прав.
Я кивал. И думал, что вот и лето прошло, словно и не бывало. Что пора бы Веронику действительно на работу устраивать. А то обленится совсем, как дальше жить будет?! Что уже осень. А каждую осень я мечтаю поехать под Питер, в Павловск. Я там был в детстве, только летом. И еще тогда сразу понял, как должно быть там сказочно красиво именно осенью. С тех пор собираюсь туда каждую осень. Но все эти задумки из той же серии, что уже лет тридцать, а то и больше, собираюсь весной пойти в ботанический сад смотреть на сирень. А зимой просто мечтаю встать на коньки. Взять клюшку. Ведь, когда-то меня даже в любимый «Спартак» брали. В хоккее я на воротах стоял. Ловил все, что пролетало. Сейчас иногда даже стакан мимо рожи умудряюсь проносить! А уж разливать по рюмкам, ой, давно не берусь!