Стоп. Или глаза у нее были голубые, а становились зелеными? Вот ведь не помню! Да-а, допился. А ведь Наташа была единственной женщиной за все бестолковые сорок с гаком лет, которая меня искренно любила. А что вышло? Ничего.
Короче, кто все это помнит, кто в этом парке переживал мгновения любовного счастья или невыносимого похмелья, эти чувства крайне близки друг другу, есть в них какая-то круговая порука, тот прекрасно понимает, что быть в «Сокольниках» и не посетить стеклянную шашлычную по левую руку от входа – это выше сил любого стоика и моралиста!
Собственно, на этом месте мой внутренний лирический понос и остановился, потому как мы и подошли к этой самой шашлычной.
– Ну? – с тревогой и надеждой спросил Гришка.
– Вне всякого сомнения. Без страха и упрека. А что лыжи? Не убегут.
Интерьер заведения за столько лет особо не изменился. Да, в сущности, главное же не интерьер, не время, а пресловутый гений места.
– Ну и что будем жрать? – довольно улыбался Гришка.
– Значит, так, нашу водяру здесь пить не будем. Не для того я протащился пол-Москвы, чтоб пить водку в духоте забегаловки. Пусть даже такой исторической! – Я полистал меню. – Граммов триста коньяка, по шашлыку, да и воду. И еще какой-нибудь тупой салат, типа огурец с помидором. Чисто отметимся, и вперед.
За столом говорил в основном я. Гришка в это время радостно налегал на коньяк, пожевывал мясо, доставал платок, шумно сморкался и туда же умно сплевывал какие-то недостойные его организма кусочки. Заслышав о наиболее кровокипящих фактах моего недавнего жития, он осуждающе покачивал огромной головой и опять сплевывал всякую ерунду в платок.
– Слушай, по-моему, ты совсем допился! Чушь какая-то! Ну, скажи мне честно, ну зачем тебе это было нужно?
– Тоже умную мысль изрек! Зачем?! Сам у себя миллион раз спрашивал! Не знаю! Может, как я сейчас понимаю, хотелось, чтобы кто-то был рядом, пусть даже условно. Этакая фикция человеческих отношений. Обманка. Самого себя. Опять же, но это уж чистый эгоизм, хотелось быть хоть кому-то нужным. Чтобы не чувствовать себя окончательным мурлом! – Я чего-то разволновался и тяпнул пару рюмок подряд. – И вообще, знаешь, как обидно было, когда меня мудохали! Боль – фигня. Обидно до соплей. Вот, слышал, какому-то дебилу, кажется, в Новой Зеландии дали шесть лет за то, что он бросил в подростка ежом! А я не еж и не подросток! Да и в суд я не пойду, пришьют организацию притона с этой шлюхой! Кто же поверит, что она у меня на хате сидела и Гоголя читала!
– При чем здесь еж?! Поздновато тебе по репе шарахнули. Надо было пораньше. Может быть, поумнел бы. Хотя вряд ли. У тебя же была какая-то нормальная баба, ты же чего-то там блеял мне по телефону? Марина? Карина? – Лоськов наконец дожрал шашлык, поморщился, брезгливо отодвинул тарелку, надел очки и стал внимательно изучать графин с коньяком.