На утро третьего дня прилив энергии иссяк, оставив ее в состоянии крайней депрессии, известной только писателям. Ее мозги были скоплением мертвых серых клеток, тело испытывало отвращение ко всему, а весь остальной мир не нес в себе ни одного лучика радости, ни любви, ни уверенности, ни мира, ни облегчения боли. У нее не было даже представления о том, что Ара будет делать дальше.
Жаклин посмотрела на бумаги на своем столе и вздрогнула. Определенно, сейчас было не самое подходящее время для их чтения. Если она сделает это, то они, вероятно, присоединятся к уже лежащему на полу мусору. Жаклин и раньше переживала подобное состояние и знала (хотя в это трудно поверить), что после нескольких часов физических упражнений или отдыха, еды или питья, или комбинации вышеперечисленного они не будут напоминать творение обезьяны, колотящей по клавиатуре обеими руками.
Светило солнце. Жаклин взирала на это явление с легким удивлением и еще более легким налетом оптимизма. Может быть, она не станет перерезать себе горло прямо сейчас. Может быть, для нее есть почта. Даже чек. Эта мысль придала ей достаточно силы, чтобы проковылять по лестнице наверх, принять душ и одеться.
Выйдя из коттеджа, она встала и глубоко вдохнула пьянящий осенний воздух. Не писатели никогда не поймут, каким реальным может стать воображаемый мир книги, поглощая в себя своего творца и отключая все внешние стимулы. Когда ничто не имеет больше значения, ничто, за исключением идеи.
У нее теперь было двадцать с чем-то страниц, приблизительно половина наброска. Теперь… Жаклин моргнула, глядя на хризантемы, расцветшие богатым цветом в цветочных ящиках по бокам дорожки. Их надо подвязать. А сорняки вырвать.
Она тряхнула головой. Нет, не это. Почта. Вот с чего она начнет.
К тому времени, когда Жаклин отперла висячий замок и вышла за ворота, в голове у нее более или менее прояснилось. Были некоторые причины, по которым она захотела получить почту помимо, конечно, всегда важного денежного вопроса.
Никого не оказалось за стойкой и никого — за что она вознесла благодарность Всевышнему — смотрящего телевизор. Жаклин позвенела колокольчиком. Ее нетерпение было вознаграждено: вместо Молли из двери, что вела в жилые комнаты хозяев, появился Том. На его красивом лице застыло хмурое выражение.
Когда он увидел Жаклин, то попытался, без особого успеха, принять радушный вид.
— Здравствуйте, миссис Кирби. У нас скопилось для вас порядочное количество почты. Молли хотела занести ее вам, но она сегодня неважно себя чувствует.
— Бедняжка. — Жаклин не сделала ни одного движения, чтобы забрать у Тома значительных размеров пачку. — Она показалась доктору? Не нужно скрипеть зубами и терпеть в течение трех месяцев; есть уколы и всякие там штучки.