Зеркало моды (Битон) - страница 126
До появления нью-лука на подиуме оставались считаные месяцы. Диор и понятия не имел, что его нововведения произведут настоящую революцию, не ожидал, как тепло его примут, – ведь он просто работал по своим принципам, не более того. Женщины на Западе, уставшие от того, что все вокруг дорого и что одежду выдают по карточкам, проклинали его, соблазнявшего их неуместной роскошью; но, по словам Кристиана Диора, этот образ модельера-злодея – чистая выдумка. На самом деле моду на более женственные наряды диктовало само время; немаловажную роль сыграл и его талант, но он настаивает, что был всего лишь орудием, повиновавшимся бессознательной воле миллионов женщин.
Мало кто из дизайнеров способен выразить свою мысль словами, и Диор – одно из исключений. В каком-то смысле он самобытный философ. Его суждения и наблюдения, связанные с модой и временем, весьма точны и справедливы. Он твердо верит в то, что «в век механики профессия модельера – едва ли не последний оплот человеческого, индивидуального, неповторимого». Суть своего занятия он видит как «борьбу против деморализующего влияния посредственности, характерного для нашего времени».
Новый облик – нью-лук
На неизбежный вопрос, подчиняется ли мода законам логики, Диор отвечает утвердительно. По его наблюдениям, каждая эпоха пытается найти свой неповторимый облик, который представляет собой зеркало, отражающее реальную действительность. Идею длинных с пышными бедрами юбок – элемент нью-лука – подсказала ему интуиция; он решил, что дамам нужно именно это. «Если ты естественен и искренен, – говорит Диор, – ты совершенно непреднамеренно способен совершить не одну революцию». Так, стиль 20-х годов, как и, скажем, картины Леже, несет на себе отпечаток индустриальной эпохи; сегодня же женщина-робот наводит на нас некоторый страх. Современная реальность такова, что мы столкнулись лицом к лицу с миром враждебным и нецивилизованным, – мы вынуждены провести повторную инвентаризацию человеческих ценностей. Отсюда и фасон женского платья – с каждым днем все более женственный.
Возможно, Диор – последний из великих кутюрье, в это смутное время стоящих на страже творческого начала. Он убежден, что для Запада с его идеалами ключевую роль играет роскошь. «Роскошью называется все, что не относится к еде, одежде и крову. Роскошь – это наша цивилизация, на страже которой мы стоим». Таким образом, Диор вторит другому потрясающему кутюрье – американцу Мейнбохеру, заявившему следующее: «Я не считаю моду искусством, но она важна не меньше, чем кулинария, не меньше, чем сама жизнь». Даже в условиях непреодолимых трудностей Кристиан Диор не сдается и продолжает творить. «Ничто не вечно, – вздыхает он, – но наша задача – не смиряться, а творить на зависть всем несмотря ни на что».