— Если кто-нибудь спросит, то ты — очень мужеподобная старшеклассница, понял?
— У меня есть имя?
Бобби улыбнулась.
— Притворись Наей.
— Как скажешь, — ответил он с самым ужасным американским акцентом, который Бобби когда-либо слышала. — На что ты смотришь?
Бобби указала на картину, написанную маслом. Это был портрет бывшего директора Кентона Миллара, с уже поредевшими волосами и аккуратной рыжеватой бородкой на лице.
— Это тот парень из сна?
— Ага. Блин, я такая идиотка. Каждый день на протяжении последних пяти лет я видела этот портрет и даже не узнала его во сне.
— Ну, он был моложе, полагаю.
— Верно, но все же, — покраснела Бобби. Все это время он был буквально под или, скорее, над ее носом. — У нас даже есть целое крыло, названное в его честь.
— И ты действительно считаешь, что он крутил с Мэри?
— Абсолютно уверена в этом. — Конечно, они спрашивали у Джуди, возможно ли это, но она не сомневалась. Среди множества сплетен, окружавших Мэри Уортингтон, слуха о вероятном омерзительном романе с учителем не было. Бобби задавалась вопросом, не могли ли ее сны быть всего лишь фантазией, но она знала, что это не так — она чувствовала запах одеколона Кентона Миллара.
— Когда он был директором?
— Судя по этому портрету, с 1974 по 1985 годы.
— На сколько лет он выглядел в твоем сне?
— Молодым. Очевидно, что к 1954 году он преподавал совсем недолго.
— Господи, ну почему девушки всегда хотят учителей, даже если они мерзкие уроды?
Бобби повернулась к нему.
— Не знаю. Все это пугает меня до чертиков.
— Правда?
— Да, правда! Думаю, что это на сто процентов абсолютное злоупотребление служебным положением. Или же проблемы с папочкой[18], которыми я не страдаю. Хотя, ничего удивительного, если учесть тот факт, что мой папа — анонимный венгерский чувак с пластиковым стаканчиком.
Кейн посмотрел на нее, пытаясь не рассмеяться, но она улыбнулась ему.
— Прости. Я не должен смеяться над этим.
— Шутишь? Если ты считаешь моего отца забавным, то подожди, пока не встретишься с моей мамой!
Это замечание заставило их обоих замолчать. Как понимала Бобби, знакомство с родителями — большой шаг. По крайней мере, мог бы им стать, если бы у них было будущее.
Бобби снова сосредоточилась на Мэри.
— Кейн, это было неправильно. Он был ее учителем… а она была так одинока. Уязвима. — Бобби изучала портрет Миллара, самодовольное лицо которого бодро «смотрело в будущее». Для них же, будущего, в которое можно было смотреть, не существовало. Вздохнув, она забралась на край сцены в дальнем конце пустого зала и села, свесив ноги. — Все бесполезно. Не понимаю, почему Мэри так сильно хотела, чтобы мы встретились с Джуди… мы ни на шаг не приблизились.