— Зачем ты это делаешь? — Наконец спросил раньше все время молчавший Влад. — Ты сумасшедший? Если надеешься отомстить за Ирокеза и Славку — тогда плохо представляешь, куда мы сейчас направляемся. Тебе там даже чихнуть бесконтрольно не дадут, не то что пистолет достать. Знаешь, Марат, я считал тебя мудрым и практичным человеком, а ты собираешься верхом на торпеде протаранить непотопляемый линкор. Прошлого не изменить. Неужели нельзя оставить его в покое и начать жить заново?
— Нет, нельзя.
Марат проигрывал в уме предстоящую сложную партию — разговоры с Лозницким мешали ему сосредоточиться и настроиться морально.
— Почему? — Не отставал Влад. — Возьми у меня деньги и будь навеки свободен. Отчего ты не желаешь одним махом снять с себя все оковы?
— Не твое дело.
— Мы оба оттуда живыми не выйдем!..
Лозницкий стукнул кулаком по рулевому колесу автомобиля и, будто вылезая из рубашки через ворот, натужено закрутил шеей.
— Выйдем. По крайней мере — я. — Марат поморщился. — Твоим покупателям нужен манускрипт, а мне — свобода и реабилитация.
— Это не в их силах. Семь лет прошло. Тут все поменялось, многие вчерашние князья и воеводы теперь властью не заведуют. Некоторые по норам прячутся, да последний хрен без соли доедают.
— Посмотрим.
Водитель неприятно скрипнул зубами и, не размыкая сведенных судорогой челюстей, хрипло выдавил:
— А не боишься, что я сейчас нажму на газ, крутану руль и выскочу вон с того моста в реку?
— Не боюсь. Ты, Владик, известный жизнелюб.
— Да, но не до такой степени, чтобы дорожить парой лишних часов перед расстрелом.
— Поглядим.
— Слушай, хочешь, я тебе лично обеспечу новые документы и выезд за кордон? И долю в бизнесе, кроме живых денег, дам. Когда устроишься где-нибудь в Канаде, станешь моим зарубежным инвестором…
— Нет. Ты ненадежный. Инвестировать нечистоплотного делового партнера не желаю.
— Презираешь? Мне в девяностые жрать было почти нечего. Я любым заработком не брезговал. На «Птичке» полудохлых черепашек реанимировал, в зоомагазины кормовых тараканов поставлял, в паре с Колькой торговцев «дурью» и «герычем» на бабки разводил. Будучи голодным образованным голодранцем, я ошибся, но теперь так не поступлю. Соглашайся, пока не поздно.
— Уже поздно. Ты кашу заварил крутую, ее до дна черпать придется. Долго еще?
Марат, разминая позвоночник, пошевелил плечами.
— Почти приехали.
Автомобиль свернул с шоссе и запрыгал по раздолбанной одноколейке. Потом вышел на грунтовку и, ныряя через покатые глинистые кочки дельфином, поплыл полями к далеким желтым огонькам.
— Что тут?