— Благословенна наша земля, господа, благословенна! Взгляните на эту рыбу!
— Великолепная, великолепная! — с наслаждением произнес Парнавазисдзе, угощаясь.
— Вот почему зарились на нашу землю иноземцы, благословенная она, а царь Давид для многих превратил ее в могилу.
— Да и царь Деметрэ воздавал врагам по заслугам, а солнцеликая еще не то сделает с ними. Абуласан, мы ждем здравицы, горло пересохло!
Абуласан поднял пиалу:
— Слава нашей царице, солнцеликой Тамар! Под ее предводительством мы одолеем всех наших врагов!
— Мы им покажем!
— Слава царице!
Все трое опорожнили свои пиалы. Джорджикисдзе затянул «Мравалжамиэр». Абуласан и Парнавазисдзе стали вторить ему. Пели вдохновенно, с энтузиазмом.
Эстер после смерти расстроила венчание Бачевы и Ушу, чего никогда не удалось бы сделать ей при жизни.
Слова «раби» Ушу разбили сердце Эстер, а потом, как говорили, она сорвалась с моста и упала в реку. Это еще более усиливало отчаяние Бачевы — уж она-то знала, почему разорвалось сердце несчастной. Бачева молча сидела на полу и оплакивала смерть своей пестуньи. Она решила горевать по ней семь дней, не смыкая глаз, как горевала бы родная дочь Эстер. Может быть, хотя бы таким образом она усидит здесь в течение семи дней и выдержит без Ушу целую неделю. Да, она сидела в своей комнате на полу и оплакивала Эстер, но мыслями была с Ушу: где он? что делает? куда ходит? Сердце подсказывало, что придет время, когда ей захочется встать и помчаться к нему. И настал момент, когда она поняла, что, если сейчас же не свидится с Ушу, не поговорит с ним, она задохнется. Но Бачева взяла себя в руки: «Не сейчас! Не сейчас!» — уговаривала она себя и осталась на полу, а сердце ее исполнилось гордости — она одержала над собой победу, подавила свое желание, душа няни Эстер сейчас важнее всего! Впрочем, чувствовала, долго так длиться не может.
Так прошли три нескончаемых дня и две еще более бесконечные ночи.
После того как с Бачевой прервалась всякая связь, Ушу не оставляла одна-единственная мысль: зачем он живет, какой смысл в его жизни? Он пытался понять, с какой целью явился на свет, какую функцию выполнял, но тщетно. Он тревожился, что скорбь Бачевы продлится целую вечность, хотя и сочувствовал ее решению оплакать няню.
Ушу не знал, чем заняться. Вернулся было к ранее начатому переводу сочинения греческого автора, но не сумел продвинуться дальше, да и как бы это удалось ему, если он не мог вникнуть в смысл прочитанного. Все его мысли были сейчас там, во дворце Занкана. Попытался было заняться правкой переведенного, но и из этого ничего не вышло.