Не то чтобы Оливера пугали неприятности, отнюдь. Жизнь в приюте ко многому приучила. Но если можно избежать проблем, то зачем нарываться? Лицо торговца водой не сулило ничего хорошего. А за сироту никто не вступится. Никогда.
Поискав глазами ушедшую далеко вперед сестру, он увидел ее возле лотка с пирожками. Оливия с безмятежным, искренне равнодушным лицом прохаживалась неподалеку от прилавка. Но Оливер слишком хорошо знал этот взгляд и сразу догадался, что она намерена непременно стащить несколько румяных булочек.
— Да стой же ты! — продолжало нестись ему вслед.
«Ха! Как бы не так! Не на того нарвался».
И ускорил шаг, плавно переросший в бег.
— Бежим! — выкрикнул он, поравнявшись с сестрой, как раз в тот самый момент, когда она, делая вид, что во все глаза смотрит на проходящего мимо разукрашенного мима, украдкой тянула руку к лотку.
Мигом отдернув ее, Оливия гневно повернулась к нему. Оливер знал, что сестра не разделяет его принципов, заключавшихся в том, что брать чужое нехорошо. Ведь всегда существует риск быть пойманным, глупо так рисковать по пустякам. Но Оливия считала, что не делает ничего предосудительного и опасного.
— Я голодна, — любила повторять она. — А у них не убудет. Я взяла совсем чуть-чуть. К тому же у меня нет денег, и я не могу это купить. И что же: ты прикажешь мне бояться и поэтому ходить не попробовав?..
А далее следовало подставить нужные названия: сырный пирог, пирожки с кремом, джемом, медом, пирожные, торты и так далее и тому подобное.
Наверняка сейчас Оливия попросту решила, что брат специально не позволил ей стащить лакомство. По крайней мере в ее взгляде бушевало неподдельное раздражение.
— Спасибо, братишка, — прошипела она. — Вновь за старое.
Продавщица, низенькая старушка, с подозрением уставилась на них.
— А ну, кыш отсюда, хулиганы! — взвизгнула она и замахала руками, словно отгоняла назойливых мух.
— Не за что, Черепашонок, — отозвался Оливер.
Он прекрасно понимал, что сестра разозлится, услышав это прозвище, но не смог удержаться от удовольствия немного отомстить за попытку воровства.
— Не смей меня так называть, — мгновенно отреагировала Оливия.
— Стой же! — не умолкал тем временем преследователь.
Оливия нахмурилась.
— И во что ты угодил?
— Ни во что особенное. Но предлагаю делать ноги.
— И все-таки? — поинтересовалась она уже на бегу. — Ты же у нас вроде паинька? Где отличился?
— Посоветовал одному толстому торговцу водой не нервничать на жаре. Вид у него был неважнецкий, я высказал опасение, что его может хватить удар.
Оливия обернулась.