На звонок встревоженная Галина Андреевна открыла дверь:
– Что? Что случилось?!
Пришедшая дворовая братия хранила угрюмое молчание, подтолкнув к матери Севка.
Мать побелела и стала ощупывать Севка:
– Что, наконец, случилось? Ты цел?
И вдруг заплакала, привлекая к себе молчащего сына. Все тогда начали плакать тоже и разом заговорили. В довершение всего заплакала проснувшаяся от шума Севина сестрёнка. Мать отправила пришедших и занялась детьми.
Новость распространилась быстро по квартирам наших домов, и потянулись к Галине Андреевне помощники, кроме знакомой врачихи, выписавшей нужные лекарства, шли и шли матери: кто с травкой, кто с мёдом, кто с вареньем. Пришла и баба Ульяна, о чём-то толковала с учительницей, а потом жгла свечи, что-то шептала. Захаживали и знакомые учителя из школы и тоже предлагали помощь. Уж и неизвестно отчего, только Сева наконец поднялся, выздоровел и только иногда, когда волновался, стал заикаться, но во дворе над ним не смеялись, а наоборот, очень даже уважали.
Приехавший из командировки отец Севка, узнав о произошедшем от него самого (мать выполнила обещание – промолчала, ведь отец был высшая инстанция и его не беспокоили по пустякам), жёстко сказал: «Так смелость доказывают только дураки, а надо делом!» – и больше о случившемся не вспоминали.
Но тут произошло событие, которое определило раз и навсегда отношение к этой дороге.
Большая рыжая старая дворняга перебегала дорогу и была сбита грузовиком. От удара, пришедшегося на задние ноги, собаку отбросило на середину дороги; вгорячах она вскочила и, перебирая непослушными задними ногами и волоча мокрый живот по асфальту, проползла ещё и затихла, всё ещё оставаясь на проезжей части, а значит, любая проезжающая машина могла довершить чёрное дело. Дети не могли этого допустить.
Выехавшая из-за поворота телега с сеном была встречена детским заслоном; узнав, в чём дело, седок – мужик преклонных лет, – схватив полог, которым было укрыта копёшка сена, поспешил к бедной собаке. Он накрыл собаку, поднял её вместе с детьми и положил на телегу; правда, дети больше мешали, чем помогали, но мужик этого не замечал, а только твердил, как заведённый: «Как же это? Вроде же, так вот! Как же это! Только чуток и не доехали!» Оказалось, что собака эта его, они вместе возвращались с сеном с покоса – и на тебе! Когда телега тронулась к дому, ребятня последовала за ней: а как же? Собаку ведь и снять с телеги надо!
Когда сняли, посмотрели – собака была ещё жива; по собачьей морде текли крупные слёзы…
Домой Севок вернулся притихший и какой-то повзрослевший. На следующий день, ближе к обеду, пошли раненую собаку попроведовать и ещё издали увидели, что полог сохнет на заборе, а хозяйка их прогнала: «Идите уже, идите. Нету больше нашего Трезорки! Сгинул ещё вчера! Дед его уже закопал. Идите».