продукту и
социальной гармонии, достигаемой за счет «согласования», социального страхования, нацеленного на выравнивание благосостояния, и воспитания духа солидарности.
Проблема этих точек зрения на экономические системы в том, что они упускают или отрицают важность средств достижения заданных целей, то есть процессов и характера экономической системы, благодаря которой производятся повседневные продукты и создаются рабочие места. У средств есть последствия, выходящие за пределы материалистических результатов. Выбор одной из относительно современных экономик заставляет двигаться по определенной траектории, которая обещает специфический опыт, то есть ряд современных выгод и рисков.
Можно задаться вопросом, как мы можем прийти к взвешенной и широко признанной концепции хорошей жизни, учитывая различия в выборе, совершённом разными странами и поколениями. Америка XIX века влекла к себе целые пароходы переселенцев, надеявшихся «подняться» на новом бизнесе и новых предприятиях, тогда как другие решили остаться в Европе. К концу столетия все эти массы были больше заинтересованы в корпорати-вистских и социалистических практиках, таких как создание профсоюзов и конфискация прибылей. Ко второй половине XX века все стали говорить о том, что ресурсы надо направить на решение «реальных проблем» общества. Однако изменение подхода не обязательно означает изменение ценностей. Не исключено, что потребности, которые кажутся новыми, в большинстве случаев являются продуктом новых условий или новой возможности, например возросшего благосостояния или укрепления демократии. В последние десятилетия все больше людей говорят о том, что им нужен такой уровень экономической защищенности, который сто лет тому назад был просто немыслим. Однако эти желания не учитывают того, что общество примеряет на себя систему, которая — намеренно или нет — замедляет изменения. При оценке конкурирующих экономических систем «экономически развитых» стран XXI века правильными критериями представляются фундаментальные и хорошо взвешенные стремления людей.
Гуманитарным наукам и искусству, особенно философии и литературе, а в последнее время и психологии, есть что сказать о глубочайших желаниях и их исполнении. Столетиями гуманисты размышляли о способах прожить жизнь, которые приносят наиболее глубокое и наиболее полное удовлетворение, и они сумели создать ряд убедительных концепций. Эти концепции хорошей жизни помогают понять, с чего начиналась предпринимательская и инновационная экономика, возникшая в странах, которые смогли ее себе позволить. (Недостаточно просто указать на то, что некоторые ограничения отпали.)