– Нет пока, – вздохнула Молли. – Как мама-то у тебя, работу нашла?
– На биржу ходила, – скривился Билли. – Говорят, «мы вам сообщим». Завтра к старым докам пойдет, там поденную работу найти можно. И я вместе с ней, если ты, мисс, мне ничего не подкинешь. Ты подумай, точно никого поколотить не требуется?
Молли грустно покачала головой.
Никому уже не помочь. Ни робкой, молчаливой Дженни, ни верному другу Сэму. Остается только дрожать, вспоминая яркие пугающие видения – и с «Геркулесом», и с монитором.
И тогда, на последней проверке – теперь вспоминала она – старший из департаментских… как-то нехорошо он на нее смотрел. Или это уже, что называется, у страха глаза велики?
Мало-помалу приближалось Рождество. Молли старалась в школе – скоро дадут полугодовые табели, а мама не признает никаких оценок, кроме «AAE»[4], выведенных почерком миссис Линдгроув.
Билли крутился поблизости, но таким другом, как Сэм, все-таки не стал. «Геркулес» и «релокация» семьи Сэмми их сблизили, но не до тесной дружбы.
На развалины старой эстакады Молли больше почти не ходила. Только когда тоска становилась совсем уж черной.
Билли словно чувствовал, возникал из вечерних сумерек, садился рядом. Они молчали. Иногда мальчишка осведомлялся, нет ли у мисс Молли какой-нибудь работы. Молли становилось стыдно – она предложила как-то Билли несколько шиллингов «просто так», однако он отказался.
– Не, мисс Молли. Я так не привык. Мы с мамкой отродясь не побирались. Ничего, справимся.
…В тот вечер Молли уныло шагала домой. На остатках эстакады она просидела почти полчаса, но Билли не появился.
Снега валили с самого начала декабря. Улицы Норд-Йорка было некому расчищать, машины не справлялись.
И тогда Молли и увидела вновь тех самых Rooskies.
Трое. В ярких оранжевых жилетах поверх рубах – знаменитые touloupes куда-то исчезли – они грузили снег в кузов локомобиля.
Трое. Двое немолодых бородачей и… и тот самый мальчишка, которого она, Молли, впервые увидела возле «ворот № 14».
Работали все они легко, словно и не приходилось им ворочать пласты слежавшегося снега, перемешанного с угольной гарью. Наблюдал за ними один-единственный констебль, и притом непохоже было, что он особенно опасается побега его подконвойных.
Молли пригляделась – нет, ни цепей, ни каторжных ядер, ничего. Rooskies были свободны… ну, почти свободны.
Отчего-то это… разочаровывало. Варвары в книгах были дремучи, яростны, неукротимы и предпочитали смерть плену – ну, разумеется, до того, как главный герой – джентльмен Королевства или же леди – не объясняли ему его заблуждения.