— Секундочку.
Он что-то допечатал на машинке и прошел к тому концу стойки, где она была значительно ниже. На краю лежал кассовый журнал, прозрачный ящик с лезвиями для безопасных бритв и маленькие батарейки для карманных фонариков. Парень был одет в белую куртку, под ней виднелась полосатая рубашка, и красные брюки с широченным ремнем с заклепками. В руке у него поблескивала бутылочка с какими-то пилюлями. Лизнув напечатанную им этикетку, он деловито приклеил ее к склянке, после чего сообщил:
— Я довольно давно не виделся с Питером. Я продолжаю учиться, а он ушел из колледжа. Поверите ли, заделался актером.
— А что тут странного?
— Он же всегда был таким тихоней. Правда, учился игре на гитаре. У него хороший голос. Но стал бы он петь для кого-то? Нет, черт возьми. Стесняется. Он любит одиночество, ходит по горам, ездит верхом, плавает. С виду не скажешь, что он очень сильный, но это так. Его излюбленное занятие — чтение, слушает записи классической музыки. И вдрут неожиданно стал играть на сцене. У Виттингтона, слышали про такого?
— Вы с ним катались на лодке на пасхальной неделе. С ним, с его отцом и доктором де Калбом.
— Верно. Это лодка моих родителей. Вот тогда-то я и видел Питера последний раз… Хотя нет, потом встречал его в городе с Виттингтоном. Всегда с ним. Господи!
Он надписал имя и адрес на желтом фирменном конверте, положил в него бутылочку с пилюлями и сунул под стойку.
— Такое несчастье с его отцом. Я был искренне огорчен.
— После того вы его тоже не видели?
Мальчик выпрямился, повернул голову, наблюдая за Дэйвом краешком глаза.
— Я же сказал…
— Я слышал, что вы сказали. Но Джон Оутс жил на морфии, а морфий отпускается по рецептам.
— У него не было никаких рецептов. Здесь он покупал крем для бритья и зубную пасту.
— Я говорю не о том, что он покушал. Он вам нравился. Он был отцом вашего лучшего друга. Давали ли вы ему то, в чем он нуждался?
Мальчик ударил кулаком по стойке.
— Теперь это уже его не обидит, — сказал он, — и не повредит никому. Нет, я не дал ему то, что он просил. Я нашел его здесь однажды утром, когда открывал аптеку. Он рылся в темноте вон там…
Парень кивнул головой.
— Он был совсем болен, лицо у него было все в поту. Да, он хотел украсть наркотики, забрался тайком в помещение, но не сумел ничего найти. Тогда он стал умолять меня дать ему хотя бы одну ампулу. Господи, какой это был кошмар!
— Вы не сообщили об этом никому?
— Он же был отцом Питера, хорошим человеком, замечательным человеком. Разве я мог с ним так поступить? А что бы вы сделали на моем месте?