— Конечно остался. Я не пью один.
Александра Александровна открыла нам дверь, и первый вопрос был:
— Как прошел спектакль?
— Удивительно, — сказала Тая. — Мой учитель и критик сидели в зале.
— Тайка, — сказала мама, — ты нервничаешь?
— Что ты, мамуля, никогда!..
Все стали говорить о всякой всячине, пока на стол ставилась всякая всячина.
Мы сидим в столовой, и он ест немецкую конфету.
— Знаете, все время хочется сладкого.
— А мне соленого.
Я приношу пакет и дарю ему две книги. Я прошу его подписать мне что-нибудь на память. Актер приносит свою знаменитую кинооткрытку и подписывает: «Американскому писателю Алеше, дружески. Э. Буаш. 5.4.92».
— Как долго вы пробудете у нас?
— Еще неделю.
— Надеюсь увидеть вас в гостях.
Мы просыпаемся в объятиях друг друга — с актрисой — в десять утра. Хотя я знаю, что она обычно не спит с шести. А слушает мое дыхание. Как говорит актриса.
Тая купает меня в ванне и предлагает сказочный завтрак и в довершение — себя. Ни от того, ни от другого я не отказываюсь.
Потом.
— Алешенька, какие у вас планы?
— Сегодня — великий день, обед у Издателя. Хотите пойти со мной?
— Зачем? Я вам буду мешать. У вас — деловые переговоры: я буду лучше ждать — с нетерпением.
— С большим?
— С очень большим, — говорит она серьезно. — Вы едете сегодня на кладбище?
— Как всегда.
— Возьмите, пожалуйста, машину. У меня щемит внутри, когда я думаю, что вам на углах нужно ловить такси.
Я целую ее в щеку. И сажусь на телефон, пытаясь выловить Ядовика Артамона, чтобы выяснить, что же происходит с книгой. Но это невозможно! Он неуловим, а мне, несмотря на все послания, не перезванивает. Я начинаю уставать.
Сначала я еду на кладбище поклониться папе, потом к живой (слава Богу) маме, выслушать серию обид и недовольств, а потом — в валютный, к предстоящему приему. Выхожу с тремя набитыми пакетами — для жены, для мужа, для дочки.
К шести вечера я подъезжаю к дому на набережной. Я еще не знал, какой забавный день мне предстоял завтра.
Дверь открыла дама, но не успела еще сказать приветствия, как я услышал:
— Это моя жена Ната, — сказал Джордж. И представил: — Это американский писатель А. Сирин. Книгу которого ты читала всю ночь.
Я вежливо улыбнулся и пожал пухлую протянутую руку. Она была крепко сбитая, ладно скроенная, но слегка перевешивала весы. Джордж был без пиджака, но в рубашке и с бабочкой. Это было трогательно, так как бабочек я не видел в Империи с начала века, сразу после 17-го. Бабочек всех выловили. И замуровали — для коллекции.
— Как нашел нас? — спросил внимательно Джордж.
— Легко, — ответил я и замер.