— Ты как назад будешь добираться, Алексей?
— Уверенно.
— На чем?
— На машине.
— А руль найдешь?
— С закрытыми глазами.
— Ната, дай ему кофейных зерен, чтоб не пахло. И открой следующую бутылку, выпьем на посошок. Как гудим, а! Писатель, может, скажешь тост?
— Скажу, — сказал я и поднял стопку, которая, слегка расплакавшись, уронила слезы по щекам.
— Я хочу выпить… за Прекрасную Даму и ее удивительного Супруга — которых я желаю поблагодарить… за прием, радушие и лимонную водку. И еще пожелание: чтобы Джордж не переставал говорить, он поет, как соловей.
Издатель заулыбался:
— Лесть и мне приятна. За твои слова, Алеша. Bottoms up!
Мы выпили до дна, и я положил мандариновую дольку в рот.
С двух сторон, под руки, супруги провожали меня к лифту. Мы уже обнимались и целовались на прощание.
— Джордж, я вам очень…
— Говори мне уже «ты», американец, если хочешь, чтобы я был твоим издателем.
Я пьяно улыбался. Мне казалось, что это был мой лучший вечер в Империи, — человеку свойственно ошибаться.
Положив кофейные зерна в рот, я стал их жевать. Запах кофе смешался с запахом водки. На водке стоит эта страна!
И вдруг вспомнил: когда Великий Князь в начале XI века решал, какую религию принять на Руси — христианство или мусульманство. А посланники настаивали каждый на своем. И, узнав, что мусульманство запрещает алкоголь, и особенно в праздники, принял христианство. Он сознавал, что не справиться с народом — без алкоголя. Без веселия души. Пили, пьют и будут пить, на том и держатся! Но я не держался, я едва нашел замок зажигания, чтобы вставить ключ. Хотя мой папа говорил, что вставлять я умею. Он был уролог, видимо, знал, что говорил. Пошлые шутки. Игра слов…
Я включил передачу и, не видя дороги, выкрутил руль. Каким-то чудом я тронулся… Если бы меня остановили служители дорожного порядка, зовущиеся здесь на три буквы, я бы просто вывалился из-за руля к ним под ноги. Тая уже сбежала вниз, услышав шум мотора.
Я вышел, шатаясь, к ее изумлению. Больше я никогда не видел ее изумленной.
— Разве можно ребенка так напаивать. Пойдемте, мой золотой мальчик, я вас баиньки уложу.
Больше я ничего не помнил, до того момента, когда почувствовал ее язык, лижущий мою спину. Утром.
Через пять минут «скачка» закончилась.
— Алеша, вам понравилось? — переводила она запыхавшееся дыхание.
— Безумно.
— Я имею в виду вчера? А вы?..
— Скачки по пересеченной местности…
— Поскачем еще раз? — спросила она с явно поддельным изумлением. — Вы мой неиссякаемый мальчик!..
Хотя я давно иссяк. Мы слились опять.
Артамона нигде не было, я сидел на телефоне уже час. Он был на заседаниях, «летучках», как у них называется это непонятное мне слово, вел переговоры о каких-то орловских рысаках в Италию. Мне перезвонить он никак не трудился, видимо выжидая, пока я уеду.