Император встречает меня со свойственной ему приветливостью, радушно и немного застенчиво. Комната, где происходит прием, очень небольших размеров, в одно окно. Меблировка покойная и скромная, кресла темной кожи, диван, покрытый персидским ковром, письменный стол с ящиками, выровненными с тщательной аккуратностью, другой стол, заваленный картами, книжный шкаф, на котором портреты, бюсты, семейные памятки".
С 6 до 8 часов Государь принимал министров. Он обычно принимал посетителей в неофициальной обстановке. Встав из-за письменного стола, жестом приглашал гостя занять кресло, спрашивал, не желает ли тот курить, и сам закуривал папиросу. Слушал очень внимательно и, хотя схватывал суть дела раньше чем успевал изложить его посетитель, никогда того не перебивал.
Ровно в восемь официальный прием заканчивался, и император шел обедать с семьей. Чтобы показать, что аудиенция окончена, царь вставал и подходил к окну. Посетителей заранее предупреждали, чтобы у них не оставалось на этот счет сомнений, как бы ни был с ними любезен государь. "Боюсь, я утомил вас", - вежливо произносил царь, прерывая беседу.
"Гости были редко. В 9 часов, в открытом платье и бриллиантах, которые Государыня всегда надевала к обеду, она поднималась наверх помолиться с Наследником. Государь занимался до 11 часов".
Часто император приходил после ужина в гостиную и читал вслух в то время как жена и дочери занимались рукоделием. "Одно из самых светлых воспоминаний, - признавалась впоследствии Вырубова, - это уютные вечера, когда Государь бывал менее занят и приходил читать вслух Толстого, Тургенева, Чехова и т.д. Любимым его автором был Гоголь. Государь читал необычайно хорошо, внятно, не торопясь, и это очень любил". Книгами царя снабжал его личный библиотекарь, в обязанности которого входило приобретать каждый месяц два десятка лучших книжных новинок, появившихся в мире. Новые поступления складывались на стол, и государь располагал их в порядке очередности. Камердинер следил за тем, чтобы порядок этот в течение месяца не нарушался.
Иногда вместо чтения семейство разглядывало фотографии. Вырубова вспоминала: "Их Величества лично клеили свои альбомы, употребляя особый белый клей, выписанный из Англии. Государь любил, чтобы в альбоме не было бы ни одного пятнышка клея, и, помогая ему, надо было быть очень осторожным. Государыня и Великие Княжны имели свои фотографические аппараты. Фотограф Ган везде сопутствовал Их Величествам, проявляя и печатая их снимки. У Императрицы были большие зеленые альбомы с собственной золотой монограммой в углу; лежали они все в кабинете".