Продолжая путешествие, Николай Александрович делал остановки в Коломбо, Сингапуре, Батавии, Бангкоке, где нанес визит королю Сиама. Оттуда направился в Сайгон и Гонконг, а когда в токийских парках зацвели вишни, прибыл в Японию, где посетил Нагасаки и Киото. Когда он гулял по улицам города Отсу, путешествие его - да и жизнь - едва не прервались навсегда.
С шашкой в руках на него неожиданно кинулся японский полицейский. Клинок, нацеленный в голову, лишь скользнул по лбу и из раны брызнула кровь. Убийца взмахнул шашкой во второй раз, но греческий принц Георгий отбил удар тростью. Причины, побудившие террориста напасть на цесаревича, так и не были окончательно установлены. Не мог ничего объяснить и сам Николай Александрович. На всю жизнь у него остался шрам, и временами он страдал от головных болей. По мнению одних, нападение было совершено религиозным фанатиком, взбешенным якобы непочтителтьным поведением Николая Александровича и его спутников при посещении японского храма. Другие приписали его ревности некоего самурая, жена которого приглянулась цесаревичу. Этим эпизодом путешествие и завершилось: царь телеграфировал сыну, требуя немедленного возвращения. После того эпизода Николай невзлюбил Японию и чаще всего называл японцев "макаками". Запись в его дневнике гласит: "Принял шведского посланника и японскую "макашку", "поверенного в делах", который привез мне письмо, портрет и старинные доспехи, подаренные мне ее величеством [японской императрицей]".
Возвращаясь домой, цесаревич остановился во Владивостоке, где прожил достаточно долго и участвовал в закладке Владивостокского вокзала в самой крайней точке Великого Сибирского пути. Владивосток представился ему заброшенным провинциальным городком с грязными, немощеными улицами, открытыми канализационными канавами, бревенчатыми домами, фанзами, в которых жили китайцы и корейцы. 31 мая 1892 года, несмотря на холодную, ветреную погоду, цесаревич присутствовал на молебне, состоявшемся под открытым небом. Наполнив тачку грунтом, Николай Александрович провез ее на расстояние нескольких десятков метров и опрокинул на насыпь будущей железной дороги. Вскоре осле этого, взяв в руки кельму, уложил первый камень здания вокзала. [(Еженедельник "Владивосток" (N 21, 26 мая 1891_г.)] так описывал торжества по случаю начала Уссурийского участка Великого Сибирского рельсового пути: "19(24) мая к 10 часам утра уже собралась масса народа... Тотчас по прибытии Его Высочества Государя Наследника Цесаревича началось молебствие... По окончании молебна Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич и Его Королевское Высочество греческий принц Георг приложились к кресту и направились к месту земляных работ... Почти у самого павильона была приготовлена лопата и тачка, в которую Его Императорское Высочество Государь Наследник Цесаревич и Великий Князь Николай Александрович собственноручно наложил землю и отвез ее на полотно будущей железной дороги. Момент, когда Царственный Сын управлялся рабочей тачкой, двигаясь с нею вперед и вываливая из нее землю как простой рабочий, был поистине торжественный: все смолкли... По окончании всей Церемонии Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич и Его Королевское Высочество греческий принц Георг изволили сесть в вагон; туда же вошли приамурский генерал-губернатор, военный губернатор, адмиралы, генералы, свита и г.Урсати (строитель железнодорожной линии)... Раздался свисток, другой - и поезд тронулся, провожаемый оглушительными "ура" бежавшей за поездом публики. (Цитир. по статье А.Сенина в газете "Домострой" N_19 21_мая 1991_г.))