Нет, с этим Касымом Умурзаковым невозможно было идти! Он или молчал, нагоняя тоску, или открывал рот только затем, чтобы сказать: "Слушай, прибавь шагу, Павлюк", "Не греми камнями". При этом лицо его не выражало ничего, кроме собственной значимости и достоинства. А ведь был он таким же рядовым солдатом, как и Юрий Павлюк. Вся разница в том, что он служит на заставе дольше, чем Юрий, и капитан назначает его старшим наряда, а Павлюка младшим.
Юрий смотрел на широкую невозмутимую спину Умурзакова, на его загорелую до черноты шею и тоскливо вздыхал.
А кругом была такая благодать! Справа искрилось и плескалось море. Оно уходило из-под самых ног и вдали сливалось с вечерним бледнеющим небом. Слева поднимался обрывистый берег с белыми зданиями санаториев, сплошной зеленью садов и парков. Деревья были наклонены к морю, протягивая к нему свои ветви. Впереди тянулась непрерывная лента курортных пляжей с полотняными тентами и "грибками". С утра и до вечера здесь не смолкал веселый курортный шум.
И все это называлось границей, хотя до нее было семь миль территориальных вод. А дальше опять было море, и только за ним, в недосягаемых взгляду далях, лежали берега чужих государств. И все-таки здесь проходила граница, вот по этим пляжам, приморским бульварам и паркам, рядом с домами отдыха и санаториями.
Говоря откровенно, Юрий радовался, что попал именно сюда, на морскую заставу. Он вообще считал: где бы ни служить, лишь бы служить. А здесь все-таки море, южное солнце, много всяких развлечений. Не то, что где-нибудь на Памире или в песках Кара-Кумов…
Юрий и сам не заметил, как засмотрелся на девушек, вставших в круг и перекидывающих волейбольный мяч. Одна из них бросила мяч прямо ему, и Юрий не замедлил лихо ударить по мячу. "А почему бы и не ударить?"
Умурзаков остановился и невозмутимо заметил:
— Слушай, Павлюк, не отвлекайся от службы.
— Ладно, брось ты! — отмахнулся Юрий.
— Не "ладно", не отвлекайся, — наставительно повторил Касым.
— Ну, хорошо, хорошо, не буду…
И снова спина Умурзакова замаячила впереди.
Ох уж этот Умурзаков!.. Кроме статей устава, его черствое сердце не вмещает ничего другого.
В санаториях уже отзвонили к ужину, купающиеся покидали берег. Только самые заядлые все еще плескались в потемневшей воде. Зеленые волны лениво набегали на мелкую гальку, расстилая сердито шипящую пену. Резче запахло водорослями и ржавой окалиной камня, нагретого за день.
Напротив санатория "Абхазия" из воды вылез парень в красных плавках, немного поплясал на одной ноге, нагнулся к своей одежде и взял папиросу.