А стать вождем хотел каждый. Еще бы — ведь вождю полагается четвертая доля от всей охотничьей добычи! И земледельцы, и свиноводы, и рыбаки, и собиратели кокосов — все они должны отдавать четверть добытого предводителю племени. Разумеется, это тоже не способствует поддержанию стройной фигуры. Да, вождь делится этим богатством с шаманом и кормит за свой счет небольшую дружину отборных воинов, но остается все равно очень и очень много. А холодильников на Черных островах нет, погребов тоже — не позволять же пище портиться? Тухлое мясо — табу, если держать его в доме, можно запросто стать чумбуи-леки.
Плюс еще вождю вместо одной жены, как всем, положено две. Хотя вот эта привилегия имеет очень нехорошее двойное дно — после смерти старого вождя новый обязан жениться на его женах и усыновить детей. Мало кому нравится нежданно-негаданно обзаводиться семьей, состоящей из абсолютно чужих людей. К счастью, вождь имеет «сезонный билет» на развод — может разводиться и жениться снова неограниченное число раз.
Прислушиваясь к звукам, издаваемым великим лидером Бунтабу, Петр Иванович все больше беспокоился. Его родная дочь сейчас скиталась где-то в джунглях, которые отцовское воображение уже успело заполонить злобными зверями и дикарями.
Впрочем, их там действительно хватало.
Простой русский бизнесмен привычно полез за решением всех проблем — сотовым телефоном. Тот по-прежнему молчал в тряпочку. А как было бы здорово сейчас звякнуть подполковнику Соловью и потребовать поставить на уши всю питерскую милицию, но Светку достать хоть из-под земли! Или братве позвонить — тоже неплохо справляются. У Колобкова уже много лет были отличные отношения и с ментами, и с криминалом — он всегда умел вовремя отстегнуть нужным людям.
По белым ступеням спустился вождь, поддерживаемый под руки женами. Узор, нанесенный глиной, покрывал его так густо, что чистым оставалось только лицо. А высокий титул подчеркивали две уникальные реликвии — шлем, сделанный из головы Большого Шумузи, и «вороний клюв» с бронзовым лезвием, давным-давно купленный у юберийцев. Чисто ритуальный предмет — на охоту он эту штуку не брал.
Серванго равнодушно зевнул, глядя на Колобкова, и коротко спросил:
— Хо пак [33]?
— Гы-гы, вот это глыба! — не удержался от смешка Петр Иванович. — Негр-сумоист, в натуре!
Вождь Серванго снова рассеянно зевнул. Колобков ничем не рисковал, в лицо оскорбляя столь важную персону — все равно его слов никто не понимал. А смех в культуре мбумбу не мог быть оскорбительным просто по определению — они и сами все время скалились. Да и вообще этот народ не обижался, когда нелицеприятно отзывались о их внешности, и, в свою очередь, не стеснялся в выражениях, обсуждая чужую.