Этот старейший писатель, посвятивший жизнь литературе, издавший множество толстых томов, в те годы, годы его одиночества на склоне гор в провинциальном городе, неоднократно оскорблявший его по телевидению, а несколько месяцев назад, в день его возвращения, слег от болезни. А неделю назад умер смертью побежденного солдата в какой-то Богом забытой больнице, и похороны его прошли безо всяких почестей, похоронили его на обычном кладбище, без всякого некролога и сообщений по телевидению...
...Потер руками лицо. В последнее время кожа словно сохла...
Пройдет много времени, месяцы, а, может, и годы прежде, чем народ узнает о смерти этого старейшего писателя. А, может, и не узнает вообще ничего. Не слыша, люди позабудут его, как забыли о тысячах других умерших властителей дум.
Даже если бы этому писателю были организованы пышные похороны, подумал он, - все равно бы со временем он стерся из памяти людей вместе со всеми своими творениями. Эти похороны, по сути, были не похоронами тела, а хоронили его писательский имидж, который он годами пытался "создавал" своими бездарными писаниями...
- Большое спасибо... - инвалид войны сошел с трибуны, поклонившись на миг, словно хотел опуститься на колени... Его подхватили и кое-как увели со сцены.
...Встав на ноги, направился к трибуне. По залу прошло движение. Сработал инстинкт памяти. Люди встали, как десять-пятнадцать лет назад, и зааплодировали. Он поднял руку:
- Садитесь, не надо...
Сказав это, вдруг почувствовал какую-то тошноту. В этом маленьком, убранном черным зале, переполненном людьми, снова подступала к горлу знакомая тошнота...
Видимо, когда-то ему слишком опротивело это тысячеголовое, неуклюжее существо. Наверное, в какой-то тайной точке памяти отпечаталась трещинка или рана, связанная с этой бессознательной людской массой. Сейчас ему не вспоминалось, в связи с чем, в какой момент возникли эти трещинки... Но точно было одно - этому тысячеликому неуклюжему существу, достаточно малейшей искры ловко вознести его на руки, похожие на многотысячные лапки сороконожки, а затем, вспыхнув от другой искры, тут же бросить его наземь и затоптать...
-... Я здесь в первую очередь по гражданскому долгу. В этот тяжелый для всех нас день... - его голос, усиленный расставленными по всем углам зала колонками, сотрясал стены. Он сам поразился собственному голосу. Если и было что-то, способное в этом зале держать в руках это неуклюжее существо, то только его голос, его опора, надежный соратник...
-... те, кто в эти тяжелые для родины дни, когда враг топчет наши земли, устроил братоубийственную битву, понесут заслуженное наказание!.. Они ответят за свои поступки...