— Покойной ночи, Эмма.
— Покойной ночи, мистер Газули.
Он ничего себе, не как все боссы, этот старина Газули, думала девушка Повесив на плечо тяжелую сумку, она вышла на улицу и двинулась в далекий путь к дому. Босс в общем молодчага: взял ее на работу без квалификации, без всяких бумаг, без каких-либо понятий по части работы официанткой, хотя она и наплела ему, что уже работала дома. Он даже ухом не повел. Ему как-то все это было до лампочки — везет так везет. А с другой стороны, много ли умеют в ее возрасте?
А работа в кафе имеет свои преимущества. Окажись она в магазине или где-нибудь еще, ей бы не довелось увидеть этого потрясающего зрелища в дневных новостях. Телевизор работает себе весь день, что-то там мельтешит, нельзя ж на него беспрестанно глазеть — так ничего сделать не успеешь. Да и что по этому ящику — в основном всякая скукомотина. Но сегодня…
Глаза ее загорелись при одном воспоминании, и девушка невольно ускорила шаг. И кто бы мог подумать, что в нем есть такое! Кому расскажешь, как она обалдела, когда услышала весь этот шум и гам, крики протеста и все такое прочее, подняла глаза и нате! — увидела его — только подумать! — во главе демонстрации за спасение дома для престарелых. Он впереди всех! Телевизионщики, полиция, типы из этой компании, что заполучили участок, и весь святой клир из кафедрального собора. А он впереди всей демонстрации с мегафоном в руке.
В памяти всплывали отрывки его речи.
„И это цена прогресса? Его стоимость? Эти люди, у которых нет ни денег, ни власти, ни даже помощи детей — неужели они должны расплачиваться?“
— Да? Неплохо сказанул! — Она даже подпрыгнула от восторга и подняла над головой кулачок. — Выдайте им, настоятель! Что еще он там сказал?
„Встаньте и пусть вас всех пересчитают! Не позволим, чтобы такое произошло с людьми, которые слишком стары, чтобы бороться — слишком устали, чтобы бороться за себя. Им нужна наша помощь!“
Это было как раз перед тем, как копы навалились на него. Ну не так уж рьяно, конечно, и не так, чтоб очень, ясное дело, он же как-никак служитель Церкви. Нежный девический рот вдруг стал жестким. А жаль. Ему, наверное, никогда не приходилось видеть, что такое грубость и жестокость. Может, это дало ему хоть какое-то представление о том, какой жизнью живет другая половина человечества! Но как бы то ни было, они запихнули его со всеми остальными в воронок и будь здоров! Интересно, как он себя чувствовал в тюряге?
Только все равно это ничего не меняет. Ничегошеньки! Не ждите. Что она задумала, то и будет. Заметано! Но немножко больше уважать его — это не помешает, так даже интереснее.