Я ныряю под одеяло и стараюсь не думать о том, что Джек занимался сексом с какой-то старой леди на этой кровати. Постель пахнет больше им, чем ею, а это уже что-то. И все настолько пушистое, что я могла бы с таким же успехом лежать на своем дряблом животе.
— Алло, да, это номер 1106. Я хотел бы лосося с пармезаном, салат из шпината и порцию крем-брюле. Да. Да, спасибо.
Когда он вешает трубку, я поднимаю бровь.
— Ага? Вдруг прибавилось наличных?
— Моя последняя клиентка платит за номер. Мы могли бы заказать дюжину лобстеров, и ей пришлось бы все оплатить.
— А-а, преимущества секс-работы. — Я плюхаюсь на подушки. Он ничего не отвечает, погруженный в свой ноутбук. — Эй, а кто этот Твид-парень?
Джек пожимает плечами.
— Судя по твоему описанию, думаю, я его встречал.
— Ах, вот как? Где? В гей клубе?
— В баре. Где он выбил из меня всю дурь.
— Так вот где ты приобрел вид избитого-гамбургера?
Джек кивает.
— Он хорош. Вероятно, обучался. Каратэ, если судить по его форме и ударам.
— А ты обучался только отбивать мяч, верно? Не в смысле плейбой-миллиардер, который является членом «комитета бдительности», а исключительно в бейсбольном плане.
— До старшей школы я занимался тхэквондо, но он гораздо лучше меня.
— Кто-то прислал мне фотографию, — говорю я. — Твоей руки с бейсбольной битой и телом…
— Знаю. Рен рассказал мне об этом. Точнее, он прокричал мне это. В библиотеке.
— Рен? Кричал? Да ладно, ложь — это вовсе не смешно. Ну, за исключением случаев, когда ложь действительно смешная.
— Он был очень возбужден, — продолжает Джек, игнорируя меня. — Взволнован. У него много сторон, и у нас с ним сложная история, но он на удивление предан людям, которых считает друзьями. Не то, чтобы для него это было важно, когда он сбежал, поджав хвост, той ночью, но все же. Теперь это единственное, что имеет значение. Люди меняются, второй шанс и все такое.
— Ты кого-то убил, — говорю я. Теперь нет никакого страха, я больше его не боюсь. Я показала ему свой шрам, и он не дрогнул. Так что, даже если он ответит «да», я также не дрогну. Его ледяные глаза вспыхивают. Следует долгая, томная тишина, в которой, я уверена, он может услышать мое оглушительное, предвкушающее сердцебиение с расстояния десяти футов.
— Они поплелись к утесу на берегу озера, чтобы убежать от меня. Я их не трогал, но я с таким же успехом мог бы их и убить. Трое других оправились от травм.
Месяцы давления, вызванные незнанием этой тайны, моментально отступают. И я чувствую, что наконец-то снова могу свободно дышать. Он говорит правду. Чувство вины в его глазах очевидно. Если бы это была ложь, они были бы ясными.