Об этом Магдалена не хотела даже думать.
– Все, поворачивай назад, – сказал вдруг решительно Бартоломей и прервал ее раздумья. Он показал вперед, где в тумане угадывались очертания ворот: – Смотри, там уже ворота. Пойдем лучше домой, к Катарине. Ей наша помощь нужна больше…
В этот момент где-то поблизости раздался приглушенный вопль и в следующую секунду повторился снова.
– Что… что это было? – нерешительно спросила Магдалена.
Бартоломей пожал плечами:
– Мне почем знать? В этом тумане и собственной руки не разглядишь, не говоря уж…
– Помогите! На помощь! – послышалось теперь совсем рядом. – Оборотень! За мною гонится оборотень! Помогите же!
– Здесь что, с ума все посходили? Дьявольщина…
Бартоломей цветисто выругался и, прихрамывая, пошел на крик. Стиснув кулаки и сгорбившись, как перед дракой, он тихо бормотал, словно самому себе:
– Может, кто-то вспугнул моего Брута… Пускай только тронет его!
– Глупости! – прошипела Магдалена, стараясь не отставать. – Не мог твой пес проникнуть в город незамеченным. В любом случае, что бы там ни было, надо быть осторожнее.
Между тем в тумане проступили очертания крупного строения. Это было последнее здание с левой стороны улицы и примыкало вплотную к городской стене. Оттуда кто-то мчался им навстречу. Когда он подбежал ближе, Магдалена разглядела в нем старого нищего. Поверх рваной рубахи на нем развевался поношенный шерстяной плащ. Старика трясло мелкой дрожью – Магдалена не могла понять, от холода или страха. Во всяком случае, глаза у него были навыкате.
– Оборотень! – просипел нищий и ткнул пальцем в строение у себя за спиной. – Я… я видел его. Там, внутри! Господи, до чего он страшный! У него серебристая шкура и длинные острые зубы. Сначала он ходил на четвереньках, а потом взял да и поднялся на задние лапы! – Он скривил рот в гримасе, обнажив остатки зубов, и поднял руки, согнув пальцы, точно когти. – Вот такой он был! Богом клянусь!
– Серебристая шкура, острые зубы и ходит сначала на четвереньках? – с задумчивым видом пробормотал Бартоломей. – Точно так же описывал оборотня сторож Маттиас, еще тогда, в первую ночь…
Погруженный в мысли, он почесал нос.
– Хм, может, вы напились одного и того же пойла. А может… – Он строго взглянул на нищего: – Ты же опять набрался, Йозеф! Признайся!
Нищий возмущенно приложил руку к впалой груди:
– Честью клянусь, я бы и рад, будь оно так на самом деле! Тогда мне легче было бы вынести этот кошмар. Но у меня уже несколько дней во рту ни капли не было.
– Тогда не мешало бы знать, каких размеров этот жуткий зверь, – допытывался Бартоломей.