— А чем мне? Меня баллонетами сдавило, и тем спасся, — отозвался Кунце.
— Чего там у нас плохого? — раздался сдавленный голос Плотто.
— Да все, господин командор, — ответил ему боцман. — Налицо кораблекрушение.
С меня сняли мертвое тело летчика — наблюдателя, лейтенанта с которым меня познакомили только в этот полет. Тот насмерть приложился головой о прицел.
Открылся простор для зрения, в котором показалась голова боцмана, который успел стащить со своего лица кротовую маску.
— Да живой я, живой, — прокашлялся я, когда боцман начал меня тормошить. — Только нога болит.
— Остаться всем на своих местах пока мы не приготовим спасательные средства. Палуба косая, учтите, — распоряжался боцман.
Раздался дробный стук в переборку и внутрь ворвался ветер стой стороны, откуда его не ждали.
— Доклад по постам, — приказал командор, которому наскоро перевязали ссадину на лбу и снова напялили кротовую маску.
— Переговорные трубы сломаны, — кто‑то ему ответил. Кто я не видел.
Когда меня самого подняли на ноги в гондоле почти никого не оставалось. На удивление, несмотря на сильную боль в бедре на ногу я наступать мог. Не перелом… и то хлеб.
— Собрать всю документацию, — рычал Плотто. Экипажу покинуть судно. Быстро, быстро, а то и сгореть можем заживо.
Я встал, опираясь на прицел. Окутанный кожаным демпфером его торчащий сверху окуляр был разбит. Хорошая такая трещина через всю лупу.
Два матроса что‑то кидали в дверь гондолы за борт.
Плотто в мешок навалом собирал бумаги и карты.
Раненого льдом бессознательного матроса подтащили к двери, опутали веревкой и стали потихоньку опускать как мумию. Потом немного выждав, матросы по одному попрыгали сами за борт. 'Солдатиком', как в воду с вышки.
Остались в гондоле только я и Плотто.
— Савва, давай за борт, — приказал командор.
— А ты?
— Командир покидает военное судно последним, — назидательно ответил он мне, завязывая горловину мешка. — Быстро!
С трудом доковыляв по скошенной палубе до выдранной двери гондолы. Я выглянул наружу. Внизу в метрах четырех матросы растянули брезент как пожарные. Выдранная дюралевая дверь от гондолы валялась в стороне.
— Прыгайте, господин лейтенант, — крикнул мне боцман, увидев мою рожу в дверном проеме. — Не бойтесь. Поймаем в лучшем аккурате.
— Сейчас, — ответил я и, немного подвинувшись по борту, стал отвинчивать 'барашки' хомута на 'Гочкизе — Р'.
— Да брось ты свои пулеметы, — прикрикнул на меня командор. — Прыгай!
— Они секретные, — огрызнулся я. — Опытные образцы.
— Тут все секретное, Савва. Прицел, киноаппарат, штурвалы, система перепропуска клапанов, система управления рулями, наконец… Матросы встанут в охранение. Чужих не пустят.