— Каких прав, сынок?
— Нет, я говорю вообще. Каждый ведь, может так.
Короткое, неясное стеснение в груди постепенно прошло, и Ольга, посетовав в душе на свой характер, повела разговор мягче.
— Если бы только не пил. Совсем ведь другой человек, когда трезвый. Вот как выхлопотали квартиру, взял все в свою рассрочку: шифоньер, стол новый со стульями, холодильник за сто шестьдесят рублей. Летом теперь с малыми детьми без холодильника как без рук. Вот вроде вашего, чуть поменьше. — Ольга показала рукой в угол. — Конечно, никто не без изъяна, у каждого что-нибудь есть, без этого не бывает. А Зинаида — тихая ведь она, по существу, расстраивается, конечно, нервничает, а ничего не может поделать. Я понимаю, его к друзьям тянет, к шуму, а там и выпивка — это дело теперь момент.
— И она пусть идет. Куда он, туда и она, куда он, туда и она, — перебил Минаков мать, — все поймет как миленький, определенно…
Ольга промолчала, не найдя сразу подходящих слов для ответа. А в сознании ее близко высветились последние часы, проведенные у дочери перед отъездом…
6
С Вовкой, внуком, они долго ждали отца с матерью. Ольга перестирала скопившееся детское белье, развесила его на рыболовных жилках в ванной, все время охая, причитая вслух от радости сбывшейся сказки. Не сказка ли — такая квартира! Одна прихожая в половину ее хаты. Балкон внутрь дома — лоджия, теплая постоянная вода — пять минут, и постирушка. Готовые шкафы чуть ли не в каждой стенке. Первые дни никак не верилось, что их не обманули, не обидели, не обделили при распределении, — о чем не уходила тревога ни на минуту. Ольга не помнила за собой такой радости, какую она испытала, переступив порог нового дочериного жилья.
На полу в большой комнате Толик расстелил газеты, налил всем чуть ли не по целому стакану водки, и они, под сладкие слезы и какие-то легкие блаженные слова, выпили все до дна, и Толик грохнул свой стакан об стенку. Он потом и за Лариской ходил в ясли, и нес ее, совсем не способную разделить их безмерной радости, на руках до самого дома, — ночевать они еще долго ночевали на старом месте, и Зинка все тряслась, как бы кто-нибудь не вселился нахрапом в их двухкомнатную. «А что, с участковым не выгонишь…»
И вот все вроде улеглось, ушла горячка, и Ольга засобиралась к Михаилу. Выходило вроде, что дочь настояла, чтобы она проветрилась, пожила в покое и без хлопот хотя бы недельку. «Теперь тебе, самое время ездить по гостям, угольником: то к Мишке, то к Саньке, то опять ко мне, — говорит. — Зарплата не задержится». Это да, каждое тринадцатое число получает Ольга свою пенсию. Слава богу, заработала.