— В первый-первый раз?
— Да…
— Тамарушка, милая моя детонька… — У Ольги немного отлегло. Сердце ее мягко оплавилось и засаднило в нахлынувшей жалости. Она пододвинулась к девушке вплотную, гладила густые, вольно лежащие волосы и искала верный тон, нужные слова, чтобы связать облегчительную веревочку — поведать Тамаре, в сущности, простые, но тайно хранимые и, как было видно, еще незнакомые ей вещи…
— Простите, что я к вам пришла, — сказала Тамара. — Я даже понять не могу, как это получилось, что я пришла.
— А куда же ты должна идти? Я вот ему напишу, и он ответит…
…За окном было уже темно, ставни были не заперты, и хруст шагов редких прохожих легко проникал в казавшуюся обнаженной комнату, — Ольга и Тамара так и сидели без света.
— Что он ответит? И что вы ему напишете? Что? Подумайте!.. Да и зачем? Не надо ничего писать, ни в коем случае не пишите! Я вас прошу…
— А я думаю…
— Нет-нет-нет! Ни в коем случае. Ради бога. А меня простите. Я больше не приду к вам.
— Что ты, Тамарушка!..
— Да-да, больше не приду…
11
Месяца через три после этого Тамара куда-то уехала, — Ольга перестала встречать ее в привычных местах. Дом Поздняковых продолжал жить своею тихой жизнью: в какой-то из дней в окнах появились вторые рамы, подход к калитке был всегда расчищен от снега.
Постепенно многое изглаживается из памяти, — поблекла в памяти Ольги и Тамара. Мимо ее дома Ольга проходила теперь спокойно, не оглядываясь, не обрывая ровно бегущих мыслей, не напрягая шагов.
Когда Михаил женился, она съездила к нему — одна от всех родных, познакомилась с Лидой и осталась ею очень довольна. Она видела, что у старшего сына жизнь складывается прочно, основательно, и когда-то сказанная ею же самой фраза: «Мишка знает, что делает»— приобрела со временем для нее какой-то отстраненный, естественно безусловный смысл.
С уходом на пенсию изменились и Ольгины уличные маршруты. Самым привычным стал путь к дочери, в противоположную от резного крыльца Поздняковых сторону. Но бывать в их проулке Ольге все-таки приходилось.
Проходя однажды близ Тамариного дома, Ольга замедлила шаг, что-то заставило ее обернуться, — кажется, детский голос и дробный быстрый топот за высоким забором. Не отдавая себе отчета, она остановилась и ожидающе посмотрела на калитку. Дверка медленно отворилась, и на улицу выскочил маленький человечек. Он чуть было не наскочил на Ольгу, — ей пришлось даже выставить вперед руки, чтобы не дать ему упасть.
— Деточка, ты чей? — спросила она с какою-то непонятной тревогой, невесть отчего охватившей вдруг ее.