Сразу же после обеда мы устроились в патио и потягивали вино. Адриан, как обычно, словно сгусток энергии носился по освещенным дорожкам, а затем падал на колени либо к отцу, либо ко мне.
Днем я позвонила родителям и сообщила, что у меня все хорошо. Только Марли я рассказала о Ремингтоне. Я не стала рассказывать родителям, потому что тут не о чем рассказывать. Это ведь временно, а я уверена, они бы начали волноваться за меня. Они и так уже достаточно наволновались, чтобы это продолжалось еще. Я заставила себя выбросить все мысли об отъезде из Франции и решила просто наслаждаться моментом.
Адриан запрыгнул мне на колени, уселся, подтянув коленки, и затем полностью сосредоточил свое внимание на мне. Боже, глаза мальчика, так похожие на глаза его отца, обезоружили меня.
Я убрала локоны с его лба одной рукой и улыбнулась ему.
— Что такое, милый?
Он поджал губы, поерзал у меня на коленях и спросил:
— Можно я буду называть тебя мамой?
Я чуть не поперхнулась вином. В горле образовался ком, и я крепко сжала бокал в руке. Краем глаза заметила, что Ремингтон замер. Я не могла посмотреть на него, потому что не хотела, чтобы он заметил, как отчаяние разрывает мое сердце.
Адриан моргнул, глядя на меня, его огромные глаза были полны беззащитной надежды.
— Ты не принесешь мне штопор из кухни, Адриан? — голос Ремингтона прервал панику, которая начала овладевать мной.
Адриан спрыгнул с моих колен и побежал на кухню.
— Селена. Мне очень жаль, что так получилось. Было глупо с моей стороны отрицать, что такое может когда-нибудь случиться, — сказал Ремингтон и его уши покраснели. — Адриан любит тебя, но я и предположить не мог, что он скажет тебе что-то подобное. Я поговорю с ним, когда он вернется.
Я сглотнула и покачала головой.
— Не нужно извиняться. У него хороший вкус, — сказала я, стараясь ослабить бурлящее вокруг нас напряжение, но прежде чем успела сказать что-то еще, вернулся Адриан со штопором, отдал его отцу, повернулся и посмотрел на меня. Боже, взгляд его глаз полностью уничтожил всю защитную стену, которой я окружила свое сердце.
Адриан и Ремингтон одновременно и моя сила, и моя слабость. Адриан заполняет дыру в моем сердце, потому что он любит от всего сердца. Ремингтон дает то, чего я была лишена все эти годы. Он помогает мне осознать мою сексуальность и каждый его взгляд дает понять, что я что-то значу. Когда, наконец-то, прекратились резкие перепады его настроения от пламенного обожания до полной холодности, я поняла, что он любит открыто и сильно. Тем не менее, во Франции я ненадолго. И если мы привяжемся друг к другу, в итоге это уничтожит нас. Меня. После Джеймса я обещала себе, что никогда больше не позволю себе быть ранимой снова. Но, тем не менее, я ранима.