Презришь? – но больше к лицу ложе багряное мне.
И наконец для тебя моя любовь безопасна, —
Войн не готовлю я вам, мстящих судов не веду.
А Тиндариду
[66] беглянку в бою враждебном отнимут;
Этим приданым гордясь, в спальню приходит твою.
Надо ль Данаям ее вернуть, ты Гектора брата,
Ты Деифоба, а то Полидаманта
[67] спроси.
Мудрый чему Антенор,
[68] чему Приам сам научит,
Ты допытайся: для них старость наукой была.
Разве не низкий залог – предпочесть беглянку отчизне?
Дело позорно твое; прав, ополчаяся, муж.
Если б разумней ты был, как верить в Лаконскую верность,
Раз уж в объятья твои скоро склонилась жена?
Как и меньшой из Атридов
[69] о брачном поруганном ложе
Вопит, и душу его мучит любовь пришлеца, —
Также и ты закричишь. Никаким не поправить искусством
Раз поврежденную честь; стоит ей раз отлететь.
Скажешь, – пылает к тебе? Но также и мужа любила;
Сладко ль на ложе пустом дремлет доверчивый муж?
Счастлива верным своим Андромаха и чистым супругом.
Я бы такой же была верной супругой тебе.
Ты же – ты легче листков, когда без тяжелого сова
Пересыхают, и их зыбкий сорвет ветерок.
Твердости меньше в тебе, чем в самой вершине колосьев,
Легкой, посохшей, дотла вечным спаленной лучом.
Это мне (вспомнила я) когда-то твоя предвещала
И, распустив волоса, громко гласила сестра:
[70]«Что ты, Энона, зачем песку семена доверяешь
И на бесплодных быках пашешь свои берега?
Грайская телка придет, тебе, и отчизне, и дому
Гибель! Зевес, пощади! Грайская телка придет.
Скройте позорный корабль, покуда не поздно, волнами!
Боги! как много везет крови Фригийской она!»
Молвила так, и бегом умчали безумную слуги,
А у меня волоса русые дыбом встают.
Ах, как правдиво ты все предсказала, пророчица, бедной:
Вот уж на пастве моей Грайская телка царит!
Пусть и прекрасна лицом, а все же, развратница злая,
Брачных забыла богов, гостем прельстившись, она.
С родины деву Тезей, – воль именем я не ошиблась,
Уж и не ведаю я, что за Тезей уманил.
Юноша ль страстный ее отпустил невинною девой?
Как я дозналась о том, спросишь? – Но я влюблена.
Скажешь: насилье, – вину покрывая Елены насильем…
Верь мне, сама отдалась – столько прельщенная раз.
А Энона чиста осталась солгавшему мужу,
Хоть по своим же ты мог нравам обманутым быть.
Деву сатиры не раз, в глубокой скрываяся роще,
Дерзкой толпою нагнать буйной пытались стопой,
И рогатый свой лоб, венчающий острой сосною
Фавн, на высоких хребтах Иды живущий святой.
Верностью славный своей любил меня Трои создатель,
[71](Это ему предала девство Энона свое,
Только по долгой борьбе. Я кудри терзала ногтями,
Злобной рукою лицо богу царапала я;