С ней безбоязненным сном нежишься в тихую ночь?
Знать и тебе, как волам, ярмо чародейка надела,
Те же смиряют тебя чары, как злую змею.
К подвигам громким твоим, притом, и спутников смелых
Жаждет пристать и молве мужа помехой жена.
Так и помыслит иной: знать ядом Делийским отчасти
Подвиг свершен, – и не раз в черни доверье найдет.
«Это совсем не Язон, а дочь Фазийца Эета
То золотое руно Фриксовой ярки сняла».
Мать Алкимеду спроси, – ни мать, ни отец не похвалят
Этой невестки своей, дочери стран ледяных.
Пусть с Танаиса себе, в болотах Скифии влажной
Ищет супруга, а то и на Фазиде родном!
Ах, Эзонид, Эзонид, весенняго ветра ты легче,
О, для чего же в твоих верности нету речах?
Мужем моим уезжал – не мужем моим воротился;
Пусть возвращенному я буду, как раньше, женой!
Если же знатность тебя и громкое трогает имя,
Я ль не Фоантова дочь, мне-ли не предок Минос;
Бахус мой дед, и венком венчанная Вакха супруга
В пламенных топит лучах меньших мерцанье светил.
Будет приданым Лемнос, богатая жатвами нива.
С этим богатством женой мог бы ты взять и меня.
И родила я теперь; ликуй, мой Язон, за обоих!
Сладкое бремя жене муж дорогой подарил.
Счастлива я и числом: двойное потомство Люцина,
Два залога любви мне благосклонно дала.
Спросишь: в кого родились? – живая улика Язону,
Чужды коварства они, всем остальным-же в отца.
Уж и гонцами за мать хотела детей я отправить,
Но заграждалися все мачехой злою пути.
Страхом Медея была. И мачехи хуже Медея,
К каждому мерзкому злу руки готовы ее.
Та, что могла раскидать по нивам погибшего брата
Бедные члены, детей разве моих пощадит?
И ее – то, безумец, Колхийским отравленный ядом,
Ты, говорят, предпочел ложу законной жены!
Мужа позорно она познала, развратная дева,
Нас же с тобой сочетал факел невинной любви.
Предан Медеей отец, – от смерти спасла я Фоанта.
Колхов покинула та, – я на Лемносе родном.
Тщетно! Злодейке дана победа над чистой, проступок
Ей за приданое стал; добыт желанный супруг!
Я и Лемниек виню, Язон, но дивиться не стану:
Самая скорбь отдает в руки разгневанной меч.
Слушай! Когда б, заведен, – как надо-бы – ветром неверным
Ты – и сопутники – к нам в тихую гавань зашел,
И на встречу к тебе спустилась бы я с близнецами,
О, не молился ли б ты, чтоб расступилась земля?
Как бы тогда на детей ты глядел, на меня, ненавистный,
В кару за низкий обман казни бы стоил какой?
Я самого бы тебя пустила тогда невредимым,
Не по заслугам твоим – по снисхожденью любви,
Кровью же твари свои усладила бы взоры досыта,
И отомстила б за всех, кто зачарован был ей.
Я бы Медее была Медеей! И если с Олимпа