Антика. Том 2 (Еврипид, Гомер) - страница 311

Если ты жаждешь войны, когда пожелает Асканий
В Марсовой битве себе славу триумфа достать,
Будет и враг, и врага ему предадим в одоленье;
Будет и мира закон, будут и битвы в стране.
Матерью только молю и братским доспехом – стрелами;
Отчих святыней богов, спутников бегства, молю:
Побереги своего народа последний остаток,
Марса жестокого гнев пусть уж Энея щадит;
Сыну Асканию пусть счастливо исполнятся годы,
И в тишине отдохнут кости Анхиза отца!..
Сжалься над домом, молю, в твою предающимся волю!
Есть ли за мною вина, кроме безумной любви?
Я не Фтиотянка, нет, родилась не в великих Микенах,[82]
Против тебя не дрались муж и родитель мои.
Если стыдишься жены, зови не женой, а хозяйкой:
Только б остаться твоей, всем бы готова я быт.
Ведомы воды мне здесь, в Африканский гремящие берег,
В определенные дни путь и открыт, и закрыт.
С ветром попутным сейчас распустишь ты парус по ветру;
Ныне корабль – на земле, легкой травою повит,
Время вели наблюдать Дидоне; поедешь позднее, —
Медлить сама не велю, хоть и захочешь, тебе.
Ныне хотят моряки вздохнуть, и малой отсрочки
Молит разбитый волной, полуисправленный флот.
Я за услуги, за все, чем только Эней нам обязан,
И за надежду на брав – краткой отсрочки прошу:
Море пока смягчится и страсть, и силой привычки
Сердце свое приучу с твердостью горе сносить.
Если же нет, то хочу с печальною жизнью проститься,
И беспощаден ко мне долго не можешь ты быть.
Если б тебе повидать, как это пишу я посланье:
Пишет рука, на груди ж меч уж троянский лежит.
Слезы, стекая с ланит, по стали бегут обнаженной;
Вот-вот, заместо тех слез, кровью окрасится сталь.
Как хорошо подошли дары твои к нашему року!
Как без затрат громоздишь нам погребальный костер!
И не впервые сейчас железо проникнет мне в сердце:
В нем уж таится давно горькая рана любви.
Анна, Анна сестра, наперсница злого паденья,
Скоро последний ты дар праху сестры принесешь.
И по сожженьи меня женой не пишите Сихея,
Пусть на могильной плите эта останется песнь:
«Смерти причину и меч Эней предоставил царице;
Пала Дидона, своей сердце пронзивши рукой».

VIII

Гермиона[83]

Неоптолем Ахиллид, примером родителя гордый,
Правде святой вопреки, держит меня взаперти.
Только молить я могла, чтоб нас не держали в неволе;
Женская чем же еще в силе бороться рука?
«Что ты творишь, Эакид?[84] Без мстителя я не останусь,
Свой господин», – говорю Пирру: – «у девушки есть».
Тот же бесчувственней волн – кричавшую имя Ореста
Вслед за собою повлек в дом с непокрытой косой.
Что б тяжелей потерпеть могла я по взятии Спарты,
Если-бы варварский скоп греческих жен похищал?