Или плода не добыть должного этим грехом?
Взял Бризеиду Ахилл, Теламон захватил Гезиону;
[239]Обе с охотой пошли за победившими их.
Что ж, обвиняй и меня, пускай и разгневана будешь,
Лишь бы разгневанной мне милою девой владеть.
Мы же вводящие в гнев, смягчим твое гневное сердце,
Лишь бы хоть малую нам дали возможность молить,
Лишь бы позволили стать пред взором твоим со слезами,
Лишь бы позволили речь к этим добавить слезам,
И на подобье рабов, дрожащих бичей беспощадных,
С робкой мольбой простирать руки к коленам твоим.
Власти не знаешь своей: зови, не вини за глазами,
И по правам госпожи нам уж явиться вели.
Волосы можешь терзать мои повелительной дланью
И своею рукой наши ланиты чернить.
Все потерплю до конца, и только стану бояться,
Чтобы о тело мое ты не зашибла руки.
Только в оковы не куй меня и в тяжелые цепи:
Крепки оковы любви, мне от любви не бежать.
Только ж насытится гнев, поскольку душа пожелает,
Молвишь сама ты в душе; «Как терпелив он в любви!»
Молвишь сама ты в душе, заметивши наше терпенье:
«Столько покорный слуга, пусть услужает он мне».
Ныне заочно винят несчастного, правое даже
Дело погибнет, когда близко защитника нет.
Воля твоя, пусть вина и это послание наше,
Все же должна ты винить только меня одного.
Но недостойна со мной обмана и Делия; если
Мне не желаешь воздать долга, богине Гвоздай.
Видели взоры ее румянец обманутой девы,
Памятным слухом вняла всем обещаньям твоим.
Знаменью сбыться не дай! Но кто кровожадней богини,
Если свое божество зрит оскорбленным она.
Вепрь Калидона
[240] пример; мы знаем, насколько и вепря
Жестокосердей была к сыну суровая мать.
И пример Актэон,
[241] когда-то сочтенный за зверя
Псами, с которыми сам смерти зверей предавал;
И горделивая мать, скалою одевшая тело,
[242]И до сегодня в слезах на Мигдонийской
[243] земле.
Ах, Кндиппа, боюсь, боюсь и слово промолвить,
Не показаться б лжецом ради корысти своей;
Надо ж однако сказать. Затем то, поверь мне, больная
В самые брачные дни часто ты ныне лежишь.
Это богини дела, ее же за клятву старанья,
Ищет здоровую честь в теле здоровом она.
Вот оттого то, едва, коварная, хочешь подняться,
Так исправляет сейчас то согрешенье она.
Полно ж тебе навлекать безжалостной гневные стрелы,
Может смягчиться еще, если дозволишь, она.
Полно, молю, сокрушать горячкою нежные члены,
Эту храни красоту для наслаждений моих,
Эти взоры храни, для нашей рожденные страсти,
И в белоснежной щеке алую краску румян.
Ворогу, каждому, кто не хочет, чтоб нашей ты стала,
Мука достанься, как нам при нездоровья твоем.
Тут сокрушаюсь равно и браком твоим, и болезнью,